Дверь наконец открылась, и первым показался знакомый веселый попутчик. Увидев его, Микки обрадовался.
— Дружище! Вы тоже в этой компании!
— А как же без меня?! — хохотал черноголовый. — Но вы не забыли, что я неудачник? Значит, дела не будет!
— Будет! — смеялся Микки.
Пока Трей и капитан хлопали друг друга по спине, члены КАП переглядывались.
— Я же говорил, они вместе, — обрадовался комиссар.
— Дети мои, — шептал отец Кукаре, — не меньше тридцати тысяч монет!..
— Сто тысяч! — выдохнул Сервантус.
— Не увлекайтесь, господа, — едва разжимая губы, предупредил Моторолли. — Это же почти пятьдесят тысяч долларов. Сумма!..
Минут через пять все уселись за стол. Микки и Трей сели рядом, члены КАП расположились напротив них. Вошла молодая служанка, поставила на стол бутылки с водой, стрельнула смешливым взором по серьезным лицам, задержала взгляд на интересном парне, заметив, что он ей подмигнул, покраснела и выскочила из комнаты.
Когда за служанкой закрылась дверь, аптекарь встал, гмыкнул, пробуя голос, и сказал:
— Господа, предлагаю начать переговоры!
В комнате установилась торжественная тишина международной конференции…
Микки расстегнул английскую булавку, которой был заколот внутренний карман пиджака, достал из него пухлый пакет с инструкциями и разложил бумаги перед собой.
— Прежде всего я хочу знать, — подумав, сказал Микки, — почему вы решили продать землю именно под военную базу? Не под сыроварню или фабрику детских игрушек, а для возведения оборонительно-наступательных сооружений?
Члены КАП переглянулись. Отец Кукаре открыл было рот, но аптекарь опередил.
— Простой коммерческий расчет, — ответил Моторолли. — Мы люди грамотные, газеты читаем. Земля под базы — дефицит. Она под ногами не валяется. Мы уверены, что ваше правительство не пропустит такой выгодной сделки…
Моторолли горделиво оглядел своих союзников. В душе он уже жалел, что посвятил свою жизнь пробиркам и пузырькам, предварительно не проверив своих способностей на дипломатическом поприще.
Удовлетворившись ответом, капитан Микки Маус поинтересовался размером участка.
— Четыре километра в длину, два в ширину, — сообщил аптекарь.
Вытащив авторучку, капитан помножил четыре на два и быстро установил:
— Восемь… Восемь квадратных километров.
— Совершенно верно, — подтвердил Сервантус. — К тому же это не просто земля, а береговая полоса. А в одном месте даже есть чудесный дикий пляж. Песок словно просеянный…
— Пляж — это хорошо, — вставил Трей. — Что может быть лучше пляжа в хорошую погоду?
Микки настороженно посмотрел на парня и перебил:
— Господа, участок, как видите, очень мал. Следовательно, нам придется строить вверх, а не вширь. Многоэтажные здания с военной точки зрения хуже одноэтажных. Они заметнее, сразу бросаются в глаза. Это снижает ценность земли.
Члены КАП обеспокоенно переглянулись.
— Но ведь можно строить и вниз. Не обязательно вверх, — вдруг улыбнулся Трей. — Вверх — вниз… Такое прекрасное утро, господа, а вы сидите за столом!
Моторолли моментально использовал удачную подсказку Трея. Обращаясь к капитану, он поспешно сказал:
— Насколько я знаю, в военном деле сейчас мода на подземные сооружения. Вы будете копать вниз! Иначе мы и не предполагали. Только вниз…
— Вообще, как вы будете копать, — вниз или вверх — нас не касается, — заметил Сервантус. — Наше дело продать, ваше дело купить…
Священник незаметно наступил ему на ногу и шепнул:
— Сын мой, пусть говорит Моторолли. Он прирожденный политик…
Сервантус недовольно крякнул, но промолчал.
— Господа, а сколько бы вы хотели получить за эту землю? — в упор спросил Микки. Замечание Трея привело его в смятение, и свои бумаги он надежно прикрыл руками.
Члены КАП молчали. Отец Кукаре, чтобы скрыть волненье, полез за своей фляжкой. Ресторатор начал трубно сморкаться. Комиссар смотрел в окно с таким видом, будто все это дело его совершенно не касалось. Боясь продешевить, Моторолли нерешительно выдавил:
— Мы хотим услышать вашу цену. Но дешевле нашей мы не отдадим…
Пошарив глазами в инструкциях, Микки сказал:
— Господа, хочу сразу предупредить — дороже десяти миллионов за квадратный километр мы платить не намерены. Следовательно, восемьдесят миллионов долларов и ни центом больше…
