– Скорее, нужен именно Николай… Его стремление к твердому порядку, железная воля. Не знаю. Вот уж, действительно – на златом крыльце сидели…
– Извините, но этакое бланманже в голове не укладывается. Да что вы там бормочите?
– Ничего. Пустое-с.
В тишине отчетливо различалось пыхтение спорщиков, наконец генерал спросил:
– Что скисли, дружище? Приуныли от собственных небылиц? Бросьте… экий клубок размотали-с. Выхлопочу для вас наградную саблю, ей-Богу!.. А мотив выеденного яйца не стоит. Что зря гадать?
– Напрасно вы так думаете, – усмехнулся Антон Никодимович, толстые пальцы выбили на столе замысловатую дробь. – Когда-нибудь мотив станет обязательным атрибутом состава преступления! Вот увидите…
– Бог мой, да какая разница! Главное – злыдень сознался. И словом, и делом. Кстати, о деле… Гастролеры находятся под контролем министра, а стало быть, и самого государя императора! Бандиты изрядно нашумели в Москве, Рязани, Нижнем Новгороде, Варшаве… тут следует поставить жирную точку! Кто, если не вы? Пожалуйста, не относитесь к вояжу в губернию, точно к ссылке.
– Дельный совет, – сказал Поликарпов, и на губах заиграла ироничная улыбка. – Обязательно им воспользуюсь. А теперь, коль все сказано, я имею честь удалиться…
***
Колокольчик-балаболка заходился в радостных переливах: динь-динь-динь! Из приемной в кабинет влетел адъютант, пушистый ковер не смягчил громыхание до блеска начищенных сапог. Грудь колесом, подбородок в небо… Сторожевой пес, да и только!
– Слушаю, ваше высокопревосходительство! – гаркнул офицер, глаза чуть не вываливались из орбит.
Сердешный! Помощникам и секретарям завсегда приходится иметь пышный облик, казаться величиной.
– Бумага о назначении Антона Никодимовича исправником Курганского уезда готова? – спросил товарищ министра.
– Точно так-с!
– Несите, подпишу.
Нос, рыхлый, в красноватых прожилках, выдал неприличную руладу, старик нахмурился.
«Так для всех будет лучше, дружище Поликарпов, – подумал он устало. – И для вас, и для меня. Уж точно, безопаснее!»
Подчиненный не спешил уходить.
– У вас еще что-нибудь?
– Смею напомнить, через двадцать минут прибудет экипаж. Государь желает обсудить затею Александра Христофоровича Бенкендорфа. Утром я положил список на стол.
– Хорошо-хорошо! Благодарю вас. Где же она, а вот… аккурат под бюваром.
Пенсне зависло перед очами, мутные строчки словно по волшебству обернулись каллиграфическим почерком адъютанта. Документ, сулящий автору небывалый взлет при новом царствовании, начинался так: «Января 18-го дня 1826 года. г. Санкт-Петербург. Собственноручная записка генерал-адъютанта Бенкендорфа об учреждении высшей полиции под начальством особого министра и инспектора корпуса жандармов…»
Затворника Печерского, суббота, вечер
Закат почти отгорел. Край неба стал розовым, воздух дрожал и расплывался в столбах печного дыма. Ботинки Поликарпова шаркали о мостовую, детектив одиноко брел по заснеженной площади. Правая рука качалась в непривычном бездействии, ужасно не хватало трости.
Кто бы мог подумать, совсем недавно здесь, на Сенатской, умирали, нет – погибали люди! Хорошие, достойные. Причем с обеих сторон…
Боже!..
Взгляд сыщика жадно обшаривал городской пейзаж, искривленные линии Невы крепко врезались в душу. Антон Никодимович прощался со столицей.
Он ехал работать и не знал, сможет ли когда-нибудь вернуться домой, предстанет ли перед глазами родимый берег.
Но совершенно не сомневался: арестованный Вишневецкий – зять покойного – никакой не прохвост, а самый настоящий убийца! Сколько бы товарищ министра не убеждал в обратном…
Марк Вениаминович обещал к вечеру точную картину смерти полицейских агентов, но и так ясно – работа мастера. Не любителя, не ремесленника…
Альфонс, каковым задержанного выставляет начальство, может втереться в доверие к барышне. Жениться, лукавить, пить соки и даже отравить тестя – это сколько угодно! Однако устроить импровизацию с кухаркой, выставив ее соучастницей и козлом отпущения, ликвидировать бывалых волкодавов может только и исключительно профессионал. Наемный убийца, специалист экстра-класса.
