– Д-да… – выдавил тот, не в силах отвести взгляда от нависшего над ним капитана.
Особист махнул рукой:
– Ладно, капитан, иди, посиди пока. И вот еще что, гражданин Зим. Если я увижу, что вы даете правдивые и чистосердечные ответы, получите одежду, горячий чай и небольшой отдых. Это тоже понятно?
– Да, – с облегчением выдохнул тот, убедившись, что Васильевых, разочарованно хмыкнув и смерив его не обещавшим ничего хорошего взглядом, и на самом деле отошел к подоконнику.
– Тогда рассказывайте. Что собой представляет Ученый Совет, где расположен, кто в него входит, какие цели преследует. Если будет нужно, я вас остановлю и задам уточняющий вопрос, если соврете… – Харченко неожиданно перегнулся через стол – вздрогнув, Фил интуитивно отпрянул, едва не свалившись на пол, – и с нехорошей улыбкой негромко добавил: – А вот если соврешь, будешь наказан. Быстро и эффективно. Итак, я слушаю…
* * *
– Хорошо, допустим, относительно Совета вы не соврали. Теперь расскажите несколько подробнее, чего вы конкретно добивались своими…
экспериментами?
– Вы об-бещали одежду и отд-дых… – заискивающе глядя в глаза майору, пробормотал, заикаясь, Зим.
Фил окончательно замерз и последние минут десять сидел на стуле скрючившись, скрестив ноги и обхватив тело руками.
– Одежду я обещал в том случае, если буду убежден в правдивости ответов, а для этого мне необходимо сравнить ваши показания с показаниями остальных, – выдержав достаточную по его мнению паузу, Харченко брезгливо поморщился и кивнул капитану: – Ладно, Васильевых, накинь на него что-нибудь, а то еще окочурится
раньше времени.А вот с отдыхом пока погодим. Впрочем, могу предложить горячего чая, – пора было переходить ко второй части – «размягчению» объекта.
Скрипнув половицами, капитан подошел и набросил на плечи Зима загодя приготовленный плед, найденный в одной из комнат отдыха. Магистр с удивительным проворством закутался в него, став похожим на кокон здоровенной жирной гусеницы, и особист неожиданно подумал, что его недавнее сравнение с насекомым оказалось верным.
– Если м-можно, чаю…
– Капитан, сообрази там насчет чая подследственному. Видишь, колотит бедолагу.
Громила Васильевых коротко кивнул и, тяжело топая, пошел к выходу. В дверях он обернулся и окинул пленного угрюмым взглядом, от которого тот немедленно поежился.
– Ну а пока несут чай, поехали дальше. Итак, чего вы добивались?
Фил неожиданно улыбнулся:
– Да все просто. Мы хотели получить чистую, незамутненную, горячую агрессию. Именно то, что увидели в вас.
– Во мне?
– Не только в вас лично, а во всех ваших солдатах. Честное слово, вы поистине прекрасные экземпляры! Но – увы…
– Почему «увы»? – сухо спросил особист.
– Поведенческие реакции испытуемых оказались очень неустойчивы. В пространстве эксперимента люди были готовы убивать ради базальных инстинктов.
– Поясните!
– Базальный инстинкт – это выживание. Выживание – это борьба за ресурсы. Чем более ограничены ресурсы, тем быстрее просыпается архитектоника головного мозга. Человек превращается в животное, ради того, чтобы выжить. Увы, но помещенное из угрожающей среды в обычный мир животное снова превращается в человека. Но уже не в удовлетворенного человека, а в депрессирующего. Шестьдесят процентов выживших и показавших агрессию покончили жизнь самоубийством. Тридцать пять ушли в аутичную капсулу, попросту говоря, сошли с ума.
– Остальные пять?
– Остальные пять… Остались в состоянии неуправляемой дикой агрессии. Нам пока не удалось добиться стабильного результата. Вот потому я и сказал, что вы – прекраснейшие экземпляры. Почему ваши люди атаковали меня там, в кабинете? Ведь я не нес для них ни малейшей опасности? И почему тогда меня не убили? Ведь я не мог сопротивляться?
Харченко на миг растерялся, что с ним бывало крайне редко. Но мгновенно справился с собой и оборвал Зима второй из фраз, которые терпеть не МОГ:
– А вот вопросы здесь задаю я, и только я, что и советую запомнить! – что-то «объект» разговорился, неужто «поплыл» раньше времени? Но контроль терять нельзя, иначе… иначе придется таки
