Мама наглухо пошла в отказ и заладила: «Не надо, не надо». Алина дала своим адвокатам, готовым вступить в схватку, отбой. Она и впрямь была не в форме и расклеилась – какая тут война? Самой бы выжить. Когда начались судебные заседания по разводу, её госпитализировали, и она полтора месяца провалялась на больничной койке. Лечение помогло, недуг временно отступил, и Алина выписалась – жить и работать дальше.
Мама после развода осталась даже без жилья. Работодатели от неё отмахивались, разве что уборщицей только и оставалось устроиться, но это было ниже маминого достоинства. Куда, к кому она могла податься, кроме Алины?
– Алиночка, я бы пошла на работу, да кто меня теперь возьмёт? Во-первых, возраст уже, а во-вторых... сама понимаешь... Столько лет не работала, стажа нет... Не нужна я никому.
– А чем ты думала, когда засела дома варить борщи? – с привычной беспощадно-насмешливой жёсткостью хмыкнула Алина. – Понимать надо было, где ты окажешься, если отец тебя вышвырнет... Что и произошло.
Мама плаксиво скривилась – несчастная, разбитая судьбой, с покрасневшим от слёз носом. Наверно, надо было бы с нею помягче, подумалось Алине, ей ведь и так несладко пришлось. К чему теперь нравоучения?
– Можно было побороться за имущество, оттяпать у отца если не половину, то хотя бы кое-что, – проговорила она нехотя – не любила рассуждать об упущенном. – Я подыскала кое-каких ребят, зубастые молодцы, могли бы и пощипать папочке пёрышки, но ты сама дала задний ход.
– Алина, но это же монстр! – с ужасом воскликнула мама. – Он бы тебя... Я не знаю! Нет, мне ничего не надо такой ценой!
– А где же были твои глаза, когда ты выходила замуж за монстра? – усмехнулась Алина. Внутри неё боролись жалость и насмешливое желание пощипать жертву, потыкать носом в ошибки, подавить на больные места, посыпать солью раны.
– Он не всегда был таким, – судорожно вздохнула мама, и в её глазах зажёгся горький отсвет воспоминаний о молодых годах.
– Всегда, мама, – устало покачала головой Алина. – Только ты предпочитала этого не замечать. И теперь пожинаешь, что посеяла. Это называется – видели глаза, что покупали. Ну ладно, всё, всё... – Она досадливо поморщилась, видя, что мать опять раскисает и растекается слезами. – Что толку теперь перетирать это? Тебе негде жить? Хорошо, оставайся у меня. Мне как раз твои навыки ведения домашнего хозяйства очень пригодятся. Обычно я домработницу нанимаю, но хорошую трудно найти. Я, ты знаешь, требовательна... Если у тебя не получится устроиться на работу, то и бог с ним. Денег я всегда заработаю – нам с тобой хватит. Ну... Если не рассыплюсь окончательно. – И добавила с усмешкой: – Но я, конечно, постараюсь не рассыпаться.
– Ох, Алиночка, как-то совестно мне к тебе на шею садиться, – вздохнула мама, промокая платочком припухшие веки. – Особенно теперь, когда у тебя со здоровьем нелады...
– Ничего, меня в больнице подлатали немножко, – кривовато усмехнулась Алина уголком рта (склеротический процесс поразил лицевые нервы, нарушения мимики после лечения прошли не до конца). И давай без этих сантиментов, ладно? Каждый делает то, что он умеет лучше всего. Я – зарабатываю, ты готовишь мне обеды. Договорились?
– Договорились... – И мама опять залилась слезами.
– Ну вот и ладненько. И расстраиваться не надо. Ну всё, всё... Выше нос. – И Алина коротко, суховато и неуклюже чмокнула мать в мокрую щёку. Не умела она успокаивать плачущих. Наверно, потому что сама никогда не плакала.
Часть своего бизнеса Алина продала: уже не могла тянуть такой объём работы. Средств на жизнь и лекарства хватало – и ладно. Отец женился на своей любовнице, у них родился сын. Алина зарабатывала деньги, мама хлопотала по хозяйству и ухаживала за дочерью во время ухудшений и обострений. Работать та могла и из дома, через интернет. На случай своей ранней кончины Алина составила завещание на мать, чтобы отец, не дай бог, не попытался наложить лапу на её имущество. А он бы попытался, скорее всего. Она его знала – так же, как знала себя.
В то время она увлеклась нетрадиционными методами лечения и решила попробовать сорокадневное голодание с дистиллированной водой. Она верила, что оно делает «перезапуск», «перезагрузку» всему организму и способно излечивать недуги вплоть до рака.
