– Нет. – Он покачал головой.
– Что?
– Ты сказала, что уже большая? Нет, ты по-прежнему девчонка. И всегда такой была.
Блисс выпрямилась.
– Я… Уж закричать громко я смогу. – Она украдкой посмотрела по сторонам. – Тут за нами наблюдают, да? Потом скажут, что я растаяла, что бросилась тебе на шею. Пойдут слухи, что я отплясывала с тобой, а значит, без ума от тебя.
Себастьян едва не задохнулся. Было… Такое уже было.
– Точно так же ты сказала, когда я подошел к тебе в школьном кафетерии. Ты подумала, что я знакомлюсь с тобой на спор, что тебя засмеют.
Блисс вздрогнула. Она почувствовала, что вот-вот заплачет.
– Эй… Ну прости меня. – Себастьян обнял ее за плечи, вывел из магазина. Они зашли в бар, и он усадил Блисс за один из столиков на балконе.
– Сядь здесь. Хочешь кофе?
Блисс покачала головой.
– Пирожное, пожалуйста. Песочное, с розовой глазурью. Для мальчика.
Себастьян кивнул и пошел за пирожным. Он ни на мгновение не отводил глаз от Блисс.
– Вот, держи, – сказал он, вернувшись к столику, и положил перед Блисс белый сверток. Затем сел рядом. – Пожалуйста, выслушай меня. Только не плачь.
– Я не плачу, – сказала Блисс, разглядывая свои колени. – Хотя за сегодняшний день ты дважды чуть не заставил меня плакать.
– Прошу тебя, выслушай меня…
– Я так устала, что, кажется, засну прямо здесь.
– Ну, не настолько. Ведь хватило же у тебя сил прийти повидаться с приятелем. – Он прижал ее запястье к столу, чтобы она не вскочила. – Извини. Сам не знаю, зачем это сказал. Прости меня.
– Простить? Простить тебя? Себастьян, мне пришлось жить дальше, пришлось забыть тебя. И я тебя забыла…
– Нет, не забыла. Сегодня я прочел это в твоих глазах. Ты забыла не больше, чем я.
– Спасибо за пирожное. – Она положила руку на сверток. – Не хочу больше ни с кем разговаривать. Ты пришел сюда, потому что хочешь, чтобы я сделала для тебя доброе дело, заставила замолчать этот комитет. Это было бы неплохо.
– Я здесь только потому, что хочу здесь находиться.
– Хорошо, не стану спорить.
– Что это за парень? Кто он такой?
Ее тонкие брови поползли на лоб.
– Парень? Не понимаю.
– Брось, Блисс, не пытайся меня обмануть. Ты не умеешь врать. Тот смазливый хлыщ в голубом.
– Хлыщ? – Она едва заметно улыбнулась; в ее синих глазах загорелись огоньки. – Ну и словечко…
– Нормальное слово. Так как? Леннокс. Кто он?
– Откуда ты знаешь его… Понятно, ты ездил в Пойнт.
– Не ругай Фабиолу. Она знает, что я твой друг, потому и сказала, где тебя искать.
– Ты был моим другом. – Она сделала ударение на слове «был».
– Я им и остался. По крайней мере мне этого очень хочется. Так кто он такой, этот Леннокс?
– Друг. – Блисс поднялась из-за стола.
Себастьян поставил свой стул рядом со стулом, на котором только что сидела Блисс. Он снова накрыл ладонью ее руку.
– Не уходи. Ты действительно нужна мне.
Она села.
– Это все довольно странно, ты же понимаешь. Появляться… так запросто… Ведь полжизни прошло с тех пор, как ты оставил меня сидеть в машине в центре Сиэтла и ждать тебя. А сам уехал, чтобы обвенчаться…
Ему было горько и больно вспоминать о той ночи.
– Если бы я мог изменить, все было бы по-другому. Если бы мог повернуть время вспять, то сделал бы это.
Блисс, посмотрев на его руку, лежавшую на ее запястье, проговорила:
– И я тоже. – Она сказала это так тихо, что Себастьян подумал, что ослышался.
Он сжал ее руку и отвернулся.
– То были лучшие месяцы моей жизни. Время, что мы провели вместе. Я помню каждый день. Каждый.
Она ничего не ответила, но и не пыталась уйти.
– Сегодня днем… Когда я уехал от тебя… До сих пор не могу поверить, что наговорил тебе все те ужасные слова. Тебе… Ненавижу себя за это. Я просто дурак, Блисс.
– Ты не дурак. И никогда им не был.
Как мало она о нем знает. Мало знает о нем правды. Он допустил ошибку. Было много и других ошибок, но одна из них – непоправимая. Остается надеяться, что про эту часть его жизни никогда не доведется ей рассказывать.
– Уже поздно, – сказала Блисс. – Бобби ждет свое пирожное.
– Сколько ему лет?
– Пять.
Он взглянул на нее.
– У нас с тобой уже были бы дети.
Она несколько мгновений смотрела на него широко раскрытыми глазами, потом лицо ее исказилось, сморщилось. Она даже не успела закрыться руками.
