Когда носки тапочек Мередит коснулись его сапог, Хит костяшкой согнутого пальца поднял за подбородок ее лицо.
— Но если вы вне игры, почему не убегаете?
«Потому что стоит мне трепыхнуться — и парик останется у вас в руке».
— А зачем мне убегать? Мы… мы просто разговариваем… Я намеревалась это сказать и сказала.
— И я тоже.
Мередит с трудом проглотила застрявший в горле ком и выдохнула:
— Я хочу поговорить с вами о Сэмми.
— Говорите, дорогая.
— Девочка очень… — Шериф склонился над ней, и его смуглое лицо, казалось, заполнило все вокруг. — Она очень впечатлительна. И если вы будете настаивать на своем, она вас полюбит слишком…
Его дыхание долетало до щеки Мередит — теплое, с ароматом кофе. Губы касались виска с легкой, мучительной нежностью, как крылышки мотылька.
— На чем настаивать, Мерри?
— Меня зовут Мередит, и я не хочу, чтобы дочь получила душевную травму. — Она уперлась ладонью Хиту в грудь. — Перестаньте! Я не желаю, чтобы меня целовали. Никогда! Я ясно выразилась?
— Тогда отчего же вы не уйдете? Я вас не держу.
О Боже! Мередит закрыла глаза, пытаясь справиться с захлестнувшей волной страха и воспоминаниями о Дэне, которые засасывали ее, как болото. А Хит не спеша скользил губами по щеке ко рту. Пока прядь парика намотана на его палец, нечего и думать об отступлении. А этот чертов сосед считает, что, оставаясь с ним, Мередит его поощряет.
— Вы держите меня за волосы.
— Но тут же отпущу при вашем первом движении.
Пытаясь освободиться, она схватила его за палец. И в этот миг его губы коснулись ее губ. Влажный шелк. Дыхание вырвалось у нее из груди, и Хит вобрал его в себя. Губы крепче прижались к губам, подбородок утонул в руке, запрокинувшей ей голову. Мередит смяла рубашку у него на груди и забыла о парике, о Сэмми, о своем нежелании, чтобы ее целовали.
Огонь и лед. Напористые губы овладели ее ртом, и она почувствовала, что изнывает от легких прикосновений. По коже побежала дрожь и скользнула по позвоночнику вниз. А в животе вспыхнул пожар, и языки пламени обожгли все тело.
Силы небесные! Он явно в этом разбирался.
Вспомнив, как действовали на нее поцелуи Дэна сразу после свадьбы, Мередит удивилась, что этот мужчина целуется по-другому: убеждающе, а не требовательно, опьяняюще, а не тошнотворно. Она не чувствовала под собой ног, колени подгибались, словно были из воска и таяли рядом с огнем.
Наконец Мередит взяла себя в руки, отстранилась и посмотрела на Хита с глубоким изумлением. Размотала волосы с его пальца и отошла в сторону, со страхом и надеждой ожидая, что он ее остановит. Безопасное расстояние. Вот что ей было необходимо. Но вместе с тем и не хотела, чтобы Хит подумал, будто это бегство.
Мередит здоровой рукой стиснула спинку стула до боли в пачьцах, не в силах поверить, что так легко ответила на его поцелуй. Пока ухаживал, Дэн тоже казался обаятельным и милым. Хотя даже тогда не был способен на такое — заставить почувствовать, будто все ее косточки плавились. Тем не менее его поцелуи тоже нравились — до брачной ночи. Неужели тот опыт ее ничему не научил? Видимо, нет, если Хиту потребовалось немного очарования и опыта — и она растаяла.
Мередит посмотрела исподлобья.
— Я не хочу, чтобы страдапа Сэмми. Это ясно? Оставьте ее в покое и не используйте, чтобы подобраться ко мне!
— И в мыслях не было. — Его безмятежная улыбка просто бесила. — Моя дружба с Сэмми никак не связана с моими отношениями с вами, Мерри.
— Мередит! — поправила она резче, чем хотела. — И у вас нет со мной никаких отношений.
Последнее замечание Хит оставил без внимания.
— Не знаю почему, но для меня вы больше Мерри, чем Мередит.
Похоже, этот шериф инстинктивно почувствовал, что так ее называли всю жизнь.
— Я требую, чтобы меня звали Мередит!
— Постараюсь запомнить, — кивнул шериф.
— И я не желаю никаких отношений! Вам это ясно?
— Абсолютно. — Оттого, что его улыбка стала еще шире, на щеках появились ямочки. — Это просто поцелуй, Мередит, — приятное времяпрепровождение нравящихся друг другу взрослых. А не пожизненная клятва. Люди постоянно целуют друг друга, но это ничего не означает.
