— Они там были?
— И дедушка, и Душанба раньше нас туда пришли.
— О, я знаю этого старика с петухом! — воскликнул Роман. — Саидка говорит, что он хороший старик. Где он?
— В Коканд отправили, — сказал Федя. — Его врач должен осмотреть, а потом уж будут решать, что с ним делать.
— А дедушка обещал мне взбучку дать хорошую за винтовку, — смущенно улыбнулся Иргаш. — Только он все равно ничего не сделает. Забудет. Он всегда так, — уже весело сказал Иргаш.
Мальчишки говорили каждый о своем. Только Саидка молчал, он вообще не знал, о чем говорить. Он слушал веселые разговоры друзей и думал о том, как теперь сложится его жизнь. Ведь тропинку, по которой он ходил раньше, разорвала пропасть…
Закончив разговор с Романом, Алимджан Саитбаев тут же сел на мотоцикл и помчался в Фергану. Он еще вчера должен был съездить туда, но дела задержали. В Маргилане, возле базара, где дорога поворачивает на Алтыарык и Коканд и где обычно ожидают люди автобус или попутную машину, он увидел дедушку Тургунбай, рядом с ним сидел старик, прижимающий к груди петуха, а перед ними стоял, прислонившись спиной к стволу тополя, кишлачный доктор Мирзакул. Доктор что-то оживленно говорил, непрестанно размахивая руками, будто пытался убедить в чем-то несговорчивых собеседников.
Саитбаев слегка притормозил, но тотчас же мотоцикл яростно взревел, удаляясь от перекрестка.
Тургунбай-ата заметил это и подумал: «Э-э, хотел остановиться, поглядеть… Стыдно стало, что старик его работу делает. Укатил…»
Начальника своего Саитбаев не застал на месте. Встретила его секретарь — немолодая, с волевым лицом женщина.
— Алимджан-ака, вас ждет почта! Получите!
Саитбаев сел за стол, раскрыл объемистую потертую папку и погрузился в жизнеописание басмаческого курбаши Курасадхана, который вместе с жалкими остатками своей разгромленной банды бежал за границу. Добрые хозяева Курасадхана — англичане — приютили его в одной из своих колоний. Так и жил он там подачками, пока не попал под копыта арабского скакуна.
Кончина Курасадхана, хотя и бесславная, была обставлена по мусульманскому ритуалу: возле правоверного собрались и духовники, и табибы, и душеприказчики. Курасадхан опустил грехи всем врагам своим. Простил и долги, которые был обязан вернуть еще при жизни. Какой могут иметь они смысл, когда должник прощается с белым светом? Многое простил умирающий, но еще больше потребовал: поставить на месте его захоронения приличный мазар и назначить хранителем мазара благочестивейшего из благочестивых — Ариф-ишана. Это требование привело в уныние приближенных: Ариф-ишан живет в Советском Узбекистане и давно носит другое имя. Но Курасадхан не стал слушать возражений: ишан должен быть доставлен. Выполнить волю умирающего было поручено юзбаши (сотнику) Хаджиусману. Все, что шло в письме дальше, Саитбаев перечитал несколько раз. Курасадхан завещал свое личное имущество все тому же Ариф-ишану. Заканчивался документ сообщением о том, что Хаджиусман совершил паломничество к могиле святого, а затем куда-то исчез. Вскоре после этого была нарушена граница, но поиски перебежчиков результатов не дали.
— Может быть, это был Хаджиусман? — задумался Саитбаев, вышагивая по комнате. — И, возможно, гостит здесь у того, к кому его посылали… Значит, кое-что уже ясно. Если только не помешает дедушка Тургунбай в своем желании помочь… Придется съездить в Коканд.
Оставив ишака возле старой мельницы, Гузархан долго сидел, уронив на колени голову. Потом нахлобучил на глаза шапку и пошел, загребая босыми ногами. По людным местам, как всегда, он шел чуть подпрыгивая, поворачивая назад голову и разглядывая пятки, будто на них что-то можно было увидеть, кроме многолетней грязи.
Под вечер Гузархан зашел в чайхану. Он решил переночевать здесь и терпеливо ждал, когда разойдутся по домам последние посетители. Ему нужен был чайханщик Урунбай-ата, в прошлом один из близких людей Мадарип-ишана, за ним и следил сейчас Гузархан. Урунбай-ата тоже заметил гостя и время от времени кидал в его сторону тревожный взгляд.
Хорошее заведение чайхана, сиди, пей чай, думай о своих делах и надеждах, а можно и не думать, свернуться калачиком на камышовой циновке или на паласе и уснуть. Никто тебя не потревожит, никто не посмеет отказать тебе в этом удовольствии. Чайханщик заберет выручку и уйдет домой, а ты будешь спать и видеть чудесные сны. Гузархан очень любил чайхану, но сейчас думал не о волшебных сновидениях под кровом чайханы. Как только подошел Урунбай-ата с чайником и двумя пиалушками в руках, Гузархан спросил его:
