Укрывшись за обвалившимся дувалом, Саидка огляделся и незаметно юркнул в узкий, как рукав халата, проулок. Он был уверен, что Иргаш еще спит, нежится, ему торопиться некуда. Потоптавшись возле горбатой калитки, украшенной резьбой, он решил ждать Иргаша в его же саду. На улице стоять неудобно. Но, когда он перелез через дувал и уже приготовился спрыгнуть вниз, услыхал чей-то голос:
— Ага, попался! Теперь я знаю, кто в наш сад за грушами повадился…
Внизу, задрав голову, стоял Иргаш в своей парадной фуражке. В руках у него была кривая, как хоккейная клюшка, палка.
— Ты все же нехороший человек, Саидка, — сердито проговорил Иргаш, — слезай, чего сидишь.
— Я не за грушами, — выдавил из себя Саидка и съежился.
— Слезай.
Саидка хотел спрыгнуть с дувала, но рваный халат подвел: зацепившись полой за сучок, Саидка повис, как мешок с сыром.
— Так и надо тебе! Не лазай по чужим садам, — в сердцах проговорил Иргаш, но тут же мигом взобрался по лестнице на дувал и помог Саидке спуститься на землю.
— Ромка велел сказать: выручайте, — заторопился Саидка. — Он ногу сломал… А рядом… волосатые люди, — докончил гонец и в изнеможении опустился на землю. Иргаш опрометью кинулся в дом. А когда он вернулся с лепешкой и куском вяленой баранины, Саидка уже спал, уронив на грудь голову. Иргаш сунул в сонные Саидкины руки еду и помчался со двора.
…И вот они уже вместе с Федей стоят возле спящего Саидки…
— А где он? Где Ромка? — не поняв второпях существа дела, допытывался Федя.
— Саидка знает, — сказал Иргаш. — Подождем немного, не будем будить. Долго шел, наверное…
Саидка, сладко почмокав губами, тяжело вздохнул, открыл глаза и первое, что увидел, — еду. Она была у него в руках. Как здорово! Наверно, только во сне такое бывает! Отломив кусок лепешки, он затолкал его в рот, затем принялся за баранину. Нет, это не сон — во сне не бывает так вкусно!
— Чего будем делать? — не выдержал Федя.
— Пойдем туда, — с набитым ртом ответил Саидка. — Скоро пойдем. Далеко это, покушать хорошенько надо…
Прежде чем отправиться в дорогу, Саидка с большим вниманием оглядел своих спутников. Затем, подтянув штаны, поправил висевший на тесемке кривой нож в кожаных ножнах.
— Нож есть? — спросил он. И заметив, как ребята растерянно переглянулись, сказал: — Без ножа нельзя ходить. В тугаи пойдем, там волки есть, шакалы…
Шли они знакомой дорогой — к бахче дедушки Тургунбай. Деда на месте не оказалось, и Иргаш не стал искать его. С трудом скрывая радость, вынес из кибитки ружье и старый засаленный подсумок. Потом взглянул на ребят и сказал:
— Пригодится. Пошли скорее…
— Стрелять умеешь, да? — спросил Саидка, когда они, миновав бахчу, вышагивали по дороге.
— А чего трудного? Много раз стрелял.
— Я тоже стрелял из этой винтовки, — похвалился Федя. — Она крепко бьет, только плечо потом немножко болит.
— Почему болит? — не понимал Саидка.
— Выстрелом отдает. Она вон какая. Старинная, — объяснил Иргаш. Но Саидка, должно быть, не понял, как и что может отдавать винтовка, и только восхищенно поцокал языком.
— Прицелиться можешь? Мушку взять?.. — продолжал он.
— Могу. На двести метров могу. Давай ставь свою шапку, — засмеялся Иргаш. — Сейчас дыра будет.
Жаркая степь уступила место болотам, камышу. Густой запах прелой травы словно тисками сдавливал грудь. Идти стало труднее. Саидка не спускал глаз с чавкающей под ногами жижи, чтобы не потерять едва заметную тропинку.
— Ночью тоже здесь шел? — спросил Федя.
— Ага.
Федя больше не стал ни о чем спрашивать. Здесь даже днем страшно, а как же ночью на этом болоте?
