На суше и на море. Выпуск 11 (1971 г.) - страница 39

– О чем? - нахмурился Топильцин. - Тропа похода указана. Завтра на рассвете ты поведешь воинов.

– Прошу выслушать меня, великий.

– Только не здесь, - оборвал Топильцин. - Когда настанет вечер. Вот знак. - Он неторопливо извлек из складок плаща четырехугольную пластину из нефрита, подал ее ярлу.

Красный диск солнца скрылся за горизонтом, сразу наступила темнота. На небе зажглись серебристо-синие звезды. По внутреннему двору Асмунд прошел к восточной стене дворца, где поместился К'ук'улькан. Скульптурная группа у входа - фигуры жрецов в натуральную величину - поразила ярла своей естественностью. В оранжевом свете факела, который нес перед Наконом воин охраны, гипсовое лицо юноши-жреца внезапно ожило. Асмунду почудилось, будто он силится о чем-то предупредить. Или в этих каменных чертах застыла невысказанная угроза?… Не отрываясь, ярл смотрел на скульптуру. Пусть будет, что будет.

Топильцин не пожелал пройти в паровую баню, а прямо спустился в опочивальню. Жрецы помогли ему снять сандалии и верхнюю одежду. Затем поднесли напиток из маиса и бобов какао и вышли в темный коридор. Потом они спустились вниз. Только четыре воина в боевых доспехах - панцирь из стеганого хлопка, сверху шкура ягуара, круглый щит и топорик - остались стоять между колоннами, на которых покоилась каменная крыша-шатер. Дежурный жрец-звездочет сидел на специальной скамье, готовый по первому зову броситься в опочивальню, если понадобится сообщить правителю время. Увидев поднимающегося на плoщaдкy Накона, жрец встал. Приняв нефритовую пластинку-пропуск, он кивком отослал воина охраны и повел ярла к Топильцину.

– О человечнейший и милостивейший господин наш, любимейший… - донеслось до ярла. Кто это? Так могли обращаться к правителю только высокопоставленные помощники. Ну, конечно, старый змей Шихуакоатль, главный судья. Зачем он здесь? Асмунд знал, что Шихуакоатль пользуется особым доверием Топильцина.

Жрец просунул голову в завешанную ковром из перьев дверь и доложил Топильцину о Наконе.

– Входи. Чем огорчишь или порадуешь нас? - в горле у Топильцина клокотала сдерживаемая ярость.

Ярл покосился на Шихуакоатля. О чем мог нашептать вождю этот негодяй?

– Говори! - перехватив взгляд ярла, процедил Пернатый змей. - Расскажи мне все о большой лодке.

Словно холодная молния сверкнула в сознании ярла. Теперь он понял, почему бесследно исчез Мискит, один из лучших мастеров, строивших драккар без единого металлического гвоздя. Мискит был пленен в Копане, и ярл сохранил ему жизнь, узнав, что раб известен как талантливый строитель и резчик. Он многое знал, этот майя: советуясь с ним при сооружении драккара, Асмунд вынужден был говорить о плавании в открытом море, о том, что лодка должна быть способна переплыть Океан. Вероятно, Мискита предал кто-то из его подручных, и того схватили люди Шихуакоатля. Изощренные пытки довершили остальное.

– Ты хочешь знать, великий вождь… - медленно, собираясь с мыслями, начал ярл.

Топильцин стремительно поднялся о ложа, схватил его за плечо.

– Так для чего тебе нужна большая лодка?

Асмунд понял: это Фатум опять занес над ним свое ледяное крыло. Сердце ярла забилось тяжелыми, редкими толчками. Немного помолчав, он произнес решительно и твердо:

– Много лет служу я великому вождю. А теперь отпусти меня на родину.

– О какой родине говоришь ты, Након? Разве она не здесь, на земле тольтеков?

– Я родился на берегу фьорда… И не эабыл гул штормового моря.

– Он не может оставаться Наконом! - прорычал Шихуакоатль. Его морщинистое толстое лицо дергалось от злобы. - Я предупреждал, великий… Нельзя верить чужаку.

– Переплыв Океан, я прославлю твое имя на восточных берегах, - сказал ярл, обращаясь к Топильцину.

– Нет! - оборвал его Топильцин. - Я отдаю предателя жрецам. Ты больше не Након.

Рыжий ярл понял, что все напрасно. Чего ждал он все эти годы? Полтора десятилетия в сражениях и походах. Жажда и усталость, кровь и пот - все напрасно. Холодная злоба поднялась в его душе. Что ж… Он вздохнул и неуловимо точным движением воткнул арабский нож в сердце К'ук'улькана.

Мгновение Топильцин стоял неподвижно, сверля Накона тускнеющим взглядом. Потом его мощная фигура качнулась, он сделал неверный шаг, еще один… И, вырвав из груди нож, упал ничком. Ни звука, ни стона. Пернатый змей умер молча - как и подобает великому вождю.