— Что готовится? — переспросил парень, но в тот же миг, заметив какую-то оплошность, рванулся к вышке:
— Ты куда подключаешь, осел! — кричал он мальчику в джинсах. — Замыкание хочешь устроить?
Черкесы были недоступны — они лазили по вышке. Костя, хоть это и не его была смена, пришел в пижаме на площадку, тоже суетился, помогал, но больше покрикивал.
— Костя, — сказал я ему, — объясни ты мне, что такое каротаж?
— А… хрен его знает! — добродушно отозвался Костя.
Дюжий малый в синем комбинезоне, шофер одного из фургонов, собрал ворох саксаула, плеснул в него бензином, бросил горящую спичку. Вспыхнул хлесткий огонь. Я прилег у костра. Была ночь, ночи в пустыне холодные. Зато небо вызвездило до краев. Ярче всех сверкала Венера, едва-едва приподнявшись над изломом гор. Парень поставил на огонь чугунный чайник, расстелил кошму и стал раскладывать снедь — лук, колбасу, редиску, сахар. Со мной он не заговаривал. Я сидел, поглядывая то на звезды, то на занятых непонятным делом каротажников.
И вдруг в освещенный перед вышкой круг влетела бабочка, красивая дневная бабочка. Ее манил свет, но пугали резкие технические запахи. Она то металась в разные стороны, то висела в воздухе, беспомощно трепеща крыльями.
— Ну, чего пригорюнился?
У костра в своем атлетическом великолепии, руки в боки, стояла Даша-джан.
— Даша, — сказал я, — Даша, объясни мне, что такое каротаж!
— А ты спроси у каротажников.
— Я спрашивал, никто не объясняет, все заняты.
— Идем! — сказала Даша, рванув меня за руку.
Трое каротажников — как раз самых главных — о чем-то-совещались на границе света и темноты. Увидев Дашу, они обрадовались.
— Даша, здравствуй! Ты откуда взялась?
— Ребята, — грозно сказала Даша, — вот этот человек хочет знать, что такое каротаж. Вы можете объяснить?
— Конечно! — ответил один, белобрысый, в телогрейке, и, уже обращаясь ко мне, продолжал: — Все очень просто, приятель. Лагутин пробурил скважину, мы спускаем в нее хитроумный прибор, который регистрирует сопротивление пород. Понятно?
Я кивнул.
— Так вот, эти данные в виде кривых запишут аппараты той вон машины. Просмотрев ленту, нам станет ясно, что там за породы. А зная верхние породы, можно предугадывать нижние; иначе говоря, определить, есть ли смысл бурить глубже или лучше до поры до времени закупорить скважину. Вот что такое в принципе каротаж. Понятно?
Я снова кивнул.
— Ты действительно все понял? — строго спросила Даша.
— Да, — сказал я. — Да! — И потом каротажникам:
— А не знаете, от какого корня происходит слово каротаж?
Те глянули на меня с удивлением.
— Ну что же вы? — сказала им Даша. — Не знаете, от какого корня?
Каротажники пожимали плечами. Даша пренебрежительно махнула рукой и повернулась ко мне.
— Пошли в палатку, прохладно становится.
— Я еще побуду здесь, — ответил я.
— Но-но! — сказала Даша. — Простудишься, потом отвечай за тебя.
Не обращая внимания на мои протесты, она взяла меня на руки — семьдесят шесть килограммов, высшее образование, первый разряд по плаванию, — взяла и понесла через буровую, рокотавшую в ночи, понесла так же легко, как баба-яга уносила Иванушку. Я видел, как ребята-каротажники усмехались и качали головами. Я видел, как бабочка улетела опять в темноту. Быть может, неважно знать, что такое каротаж, а тем более быть каротажником? Вот посмотри, как ослепительны звезды! Даша, Даша-джан, достань теодолит, направь его подзорную трубу на Венеру, у нее лучи, как рапиры!
Всю ночь напролет за брезентовым шатром гремела буровая. Там в сокровенные глубины погружали хитроумный прибор. Но что-то не ладилось: каротажники, приходившие в палатку напиться чаю, выговаривали Лагутину: тот не промыл как следует скважину. Вместо того чтобы закончить часа за три, они проторчат теперь неведомо сколько. И еще я слышал, как каротажники разговаривали с Дашей. Уже за полночь она рассчитала наконец злосчастный профиль и честила почем зря старшего геолога, потому что цифирь получилась прежней. Потом, когда в палатке стало тихо, Даша подошла к моей койке — или это приснилось мне? — гладила мои руки, что-то приговаривая. Я, видно, в самом деле был здорово похож на того хлюпика, которого она раскусила еще в Кугитанге и отослала обратно к матери в Молдавию…
