На суше и на море, 1970 - страница 151
На далекой родине давно умер Джедефра. Воля другого владыки торжествовала в стране Та-Кем, смещая бывших приближенных умершего. Здесь, под чужим небом, остановилось время. Здесь по-прежнему правила воля мертвого фараона, сплачивая жесткой дисциплиной немногих, еще оставшихся в живых.
А второго отряда все не было…
…Давно умолк гул океана, сменившись шепотом великого леса. Второй отряд медленно, но упорно продвигался к бесконечно далекой, легендарной цели. Сотнями исчислялось число прошедших дней и лишь десятками количество оставшихся воинов, когда расступились зеленые горы, свет солнца хлынул в воспаленные глаза, горячий ветер шевельнул спутанные, отросшие до плеч волосы людей. Впереди, насколько хватал взгляд, лежала равнина, а на самом горизонте виднелась исполинская недостроенная пирамида. Темная до половины, она выше была устлана ослепительно белым — превосходившим лучшие сорта критского — мрамором. Плоская ее вершина упиралась в самое небо. Прошло пять дней. И с каждым днем все выше поднималась белая пирамида, пока не закрыла полнеба.
А потом кончился пояс лесов вокруг горы. Желтые, выжженные солнцем травы гнулись под холодными порывами ветра, и совсем низко проносились серые рваные тучи. Все выше поднимались люди к небу. Замирало сердце, и учащалось дыхание от близости богов, обитавших где-то рядом. Неведомое доселе чувство возникало по ночам. Странной болью сводило пальцы рук и ног. Люди сотрясались от мелкой дрожи, белые облачка, жалкое подобие небесных, вырывались из их уст.
И настал невероятный, годами ожидавшийся день, когда среди черных плит, давно уже сменивших желтые травы, увидели они куски бело-голубого, истекавшего слезами камня… А еще выше в нестерпимом сиянии темного неба сверкали дворцы и пирамиды из небесного камня. С величайшими предосторожностями вырубили воины копьями несколько огромных кусков и, тщательно спрятав от глаз солнца в мягкие овечьи шкуры, уложили на дно кованых сундуков, которые тотчас же запечатали личной печатью великого жреца. Но не насытился и этим беспокойный дух предводителя. Лучших воинов послал он дальше, к вершине великой горы. Пять дней ждали их возвращения вконец измученные люди, подвергаясь приступам неведомой болезни. К исходу пятого дня в лагерь приполз умирающий. Он уже не мог говорить, только показывал рукой вверх и жестами просил заколоть его копьем. Руки и ноги его приобрели светло-серый цвет. В ужасе бежали люди от гнева богов вниз, в спасительные жаркие заросли бескрайнего леса…
…Тяжелые, с тайными письменами двери закрылись за изможденным седым человеком. Безмолвные рабы внесли в благоухающий мрак подземелья два окованных сундука и удалились, оставив наедине человека, вновь обретшего родину, и главного жреца. Беззвучно повернулись золотые петли, запах тлена ударил в нос. Обрывки руна лежали на дне сундуков. Священные небесные камни исчезли. Исчезли без следа, унеся с собой надежды человека, заплатившего за них половиной жизни, — надежды на заслуженные годы покоя и милости жрецов страны…
Все стремительнее становился бег истории на севере континента. Династии среднего и нового царства сменяли друг друга. Все увереннее осваивали корабли финикийцев побережье Восточной Африки, где негритянские племена, постепенно объединяясь, образовывали могущественные государства. А в глубине материка над зелеными вершинами тропических лесов и желтым океаном саванны по-прежнему вздымалась в белой пене вечных снегов вершина горы, уходящей в небо. Разные племена боролись за место под солнцем у подножия великой горы. К концу средних веков племя чагга стало хозяином этой территории. В это же время на восточном побережье Африки появились корабли арабских купцов, заново, после египтян, открывших этот сказочный мир. Тогда же пришла на берега Восточной Африки многовековая страшная беда — работорговля. Многочисленные поселенцы скоро дали начало легендарной империи Земб, чьи города и гарнизоны неумолимо двигались на юг вдоль океана к островам Занзибару и Пембе. Племена начали отступать от побережья через саванну к великой белой горе, как бы ища у нее защиты. Тогда и родилось название ее снежной вершины.
