— Петр был несчастлив, — как раз в этот момент сообщил Вене Алексей Васильевич, — несчастлив, как человек, осознающий, что после него все пойдет не так.
Веня отчетливо увидел, что на маленьком лисьем личике промелькнуло недоумение.
— Ты квартиру, что ли, сменил? — спросил маленький человечек недоуменно, ни к кому конкретно не обращаясь. Голос у него оказался неожиданно низким, чуть ли не баритоном. — А почему на такую?
Веня растерянно воззрился на бутылку «Флагмана». Она была пуста только наполовину.
— Да не моя это квартира, — вырвалось у Вени совершенно непроизвольно. — Эту я снимаю. А свою квартиру оставил бывшей жене.
— А не пора ли снова за любовь? — спросил Алексей Васильевич. Это был вроде бы вопрос, но интонации кандидата наук были вполне утвердительными.
Веня взглянул сначала на соседа, потом на бутылку в его руке, потом снова на маленького человечка. Было отчетливо видно, что на лице того прямо-таки густеет недоумение.
— Ничего не понимаю, — озадаченно сказал маленький человечек. — Колеблюр торсин! И еще раз колеблюр торсин!
Не отрывая от человечка взгляда, Веня машинально чокнулся с соседом.
— Мне надо подумать, — молвил маленький человечек и вдруг исчез. Причем у Вени создалось отчетливое впечатление, что непостижимым образом он скрылся в лежащих на столе часах. Тех самых, с черным пластиковым ремешком, что прежде принадлежали стоматологу Николаю.
Осознав это, Веня встал.
— Правильно, за любовь надо стоя, — одобрил сосед. — Молодец!
Со стаканом в руке, он тоже встал. Как раз в этот момент маленький человечек появился снова. Похоже, что из часов.
— А Николая здесь нет, как я вижу, — сказал он с утвердительными интонациями.
— Николая с нами нет, — отозвался Веня, словно эхо.
— Конечно, Петр был несчастлив. — Продолжая прежнюю мысль, кандидат наук сел и со стуком поставил опустевший стакан на стол. — Уже при Екатерине все было не так. А при Анне Иоанновне вообще наступил… Но вот Елизавета Петровна, дочь Петра…
Веня потянул его за рукав, чтобы обратить лицом к маленькому человечку. Обратив, он указал на него пальцем.
Алексей Васильевич добросовестно проследил за направлением пальца.
— Ты… что-нибудь… кого-нибудь видишь? — очень тихо спросил Веня.
— Телефон на столе вижу, — ответил сосед и вдруг заметно встревожился. — Нинка уже сюда звонила, что ли? То есть Нина Ивановна. Вроде рано еще.
Веня посмотрел на телефон, перевел взгляд на маленького человечка.
— А на столе есть кто-нибудь? — спросил он еще тише. — Только скажи мне правду. На столе должен быть маленький человечек.
Алексей Васильевич с прежним выражением тревоги добросовестно оглядел не только стол, но и всю нехитрую обстановку комнаты.
— Человечков никаких не вижу! Так Нинка звонила или нет, что-то я не пойму? То есть Нина Ивановна. Хотя она, конечно, запросто может и в дверь тебе позвонить. Никакого чувства такта. У Нины Ивановны.
По лицу маленького человечка, отчетливо понял Веня, расплылась широкая улыбка.
— Он и не должен меня видеть, — объявил маленький человечек. — И слышать тоже. Ты тоже не должен меня видеть и слышать. Однако ты, похоже, видишь и слышишь?
— Вижу и слышу, — растерянно признался Веня, чувствуя, как гулко колотится его сердце. Промелькнула мысль, что завтра надо бы заглянуть в поликлинику. Начать следует с кабинета невролога.
— Мне надо подумать, — снова молвил маленький человечек и опять исчез. Похоже, что в часах.
Теперь Веня налил себе и соседу сам. Наливая, он косился на стол с телефоном. Маленького человечка на нем не было.
— Скажи мне, Леша, — начал Веня, — у тебя так бывает… ну, если…
Но Алексей Васильевич только досадливо отмахнулся. Как раз в этот момент в нем снова включилась остановленная было программа.
— Самая большая ошибка Петра, — заговорил он, глядя куда-то мимо Вени, — состояла в том, что он…
Веня обхватил голову руками. Ясно как день: если здоровый человек Алексей Васильевич не видит маленького человечка, то появляющегося, то исчезающего, а сам он видит, значит, дело плохо: налицо сильнейшее переутомление.
Этот кровосос Эдуард Борисович, хозяин «Вольного вечера», драл со своих сотрудников три шкуры. Хотя, надо признать, платил, по сравнению с тем, что Веня получал в прежних местах, где трудился, несравненно лучше.
