— Я об этом не подумал, — сказал Григовакис со смешком, и кивнул так, будто хотел сказать: “Надо же, как умно для такой маленькой неоварварки вроде тебя!”
— Я так и полагала, что ты не подумал, — легко ответила она, и настал черед её тона сказать: “Потому что, конечно, ты не настолько умен для этого”. Где-то в глубине его карих глаз мелькнула искорка гнева, и она мило улыбнулась ему.
— Ну да, — сказал Карл голосом человека, который усиленно старается сменить тему разговора, — невинный ли и добродетельный там или нет, я не уверен, что предвкушаю сегодняшний ужин!
Он покачал головой.
— По крайней мере, ты не окажешься с капитаном наедине, — заметила Шобана. — С тобой будет Абигайль. Просто делай то, что всегда делал на обедах у герцогини Харрингтон.
— А именно? — подозрительно спросил Карл.
— Прячься за ней, — сухо ответила Шобана.
— Я не прятался! — Карл театрально надулся от возмущения. — Она просто оказалась между мной и её милостью!
— Все три раза? — с сомнением спросила Шобана.
— Тебя трижды приглашали во Дворец Харрингтон? — спросил Григовакис, глядя на Айтшулера с явным удивлением, смешанным с чем-то, подозрительно похожим на уважение.
— Ну, да, — подтвердил Карл с преувеличенной скромностью.
— Я впечатлен, — признался Григовакис, затем пожал плечами. — Конечно, я не был ни в одном из её классов, поэтому никто из нашего курса тактики не был приглашен. Но я слышал, что еда всегда была хорошей.
— О, куда лучше, чем просто хорошей, — уверил его Карл. — На самом деле, мистрис Торн, её повар, делает такие трехслойные торты, что просто пальчики оближешь!
Он закатил глаза в эпикурейском восторге.
— Да, но затем она хорошенько гоняла нас на симуляторах, — поведала Шобана Григовакису с существенно меньшим удовольствием. — Она обычно брала на себя командование силами противника и систематически надирала наши спесивые задницы.
— Не сомневаюсь, — Григовакис покачал головой с выражением необычной искренности. Одним из немногих вопросов, по которым Абигайль находилась с ним в согласии, было уважение к “Саламандре”.
— Я пытался попасть в один из её классов, когда обнаружил, что она будет преподавать на Острове, — добавил он. — Но опоздал. — Он откинулся на стуле и оглядел соседей по каюте. — Значит, всем вам троим она преподавала введение в тактику? Я не знал об этом.
— Я тоже чуть было не пролетела, — сказала Шобана. — И таки не попала в первый набор. Я была вторым номером в списке ожидающих очереди, и прошла только потому, что у двух людей передо мной случились семейные происшествия, из-за которых они пропустили семестр.
— А сколько раз тебя приглашали на обед?
К сожалению, Григовакис возвращался к своему нормальному состоянию, и его тон явно намекал на то, что он не ожидал услышать, что Шобана вообще получала предложение.
— Только дважды, — спокойно призналась Шобана. — Конечно, хотя бы однажды приглашали каждого. Повторное приглашение нужно было заработать, и, честно говоря, тактика не самое мое сильное место. — Она мило улыбнулась при виде выражения лица Григовакиса. Иметь хотя бы единственное “заработанное” приглашение на один из ужинов герцогини Харрингтон в своем послужном списке было знаком большого отличия для любого из студентов курса тактики академии.
— А у тебя было три приглашения, верно? — спросил он, повернувшись обратно к Айтшулеру, который кивнул. — И у Абигайль тоже? — Он вернулся к язвительному удивлению от всего лишь предположения о том, что Абигайль могла добиться такого достижения.
— О, нет, — сказал Карл, печально качая головой, и замолк, поджидая, пока в глазах Григовакиса не покажется огонек удовлетворения.
— Абигайль приглашали десять раз... и это только те, о которых мне известно, — невинно сказал он.
* * *
— Что у него за проблемы? — ворчала Шобана, когда позже вечером они с Абигайль принимали душ. В этот день была очередь девушек-гардемаринов быть первыми; назавтра была бы их очередь дожидаться, пока не помоются юноши.
— У кого? — Абигайль намыливала свои почти достигающие пояса волосы. Чаще, чем она могла упомнить, она испытывала соблазн укоротить их до длины прически Шобаны. На самом деле, раз или два она хотела обрезать их почти до длины волос леди Харрингтон во времена её первого посещения Грейсона. Чаще всего даже найти время для ухода и наведения на волосы должного лоска казалось невозможным делом, да и их длина была едва ли удобна в условиях невесомости, или под шлемом скафандра, или на занятиях по физподготовке. Абигайль предполагала, что неспособность заставить себя действительно обрезать волосы являлась одной из неискоренимых уступок традициям родного мира, в котором ни одна респектабельная юная леди даже не помыслит коротко постричься.
