– Мы провели ряд тестов, – продолжала психолог, – оказалось, что мальчик очень умен, я бы даже сказала слишком для своих лет. Интеллектуальный коэффициент сто шестьдесят – неправдоподобно высокий результат для десятилетнего ребенка. У него прекрасная речь, хотя он говорит с иностранным акцентом, похожим на выговор жителей Центральной Европы. Буквально по крупицам мы воссоздали историю его жизни, по крайней мере той, которую он, как ему кажется, прожил. Если его послушать, то он принц, наследник воображаемого королевства, которым завладели большевики. Принц в изгнании, он был вынужден скрываться из страха, что его уничтожат террористы. Но одно не вызывает у нас ни малейших сомнений – у Робина очень приблизительное представление о стране, где он находится, и он совсем не знает современных реалий. Робин не способен назвать самые обычные предметы: телевизор, компьютер, космическую ракету. Космонавтов он принимает за водолазов. Создается впечатление, что Робин провел много лет за рамками современной жизни, вернулся из прошлого. Его мир – мир дней давно минувших. Его невозможно поймать на незнании чего-либо из эпохи Древней Греции или Рима, он цитирует в подлиннике Ювенала и Геродота, но у него лишь самое общее понятие о Второй мировой войне. По его словам, он жил во дворце в окружении пажей, животных, чудесных игрушек. Он вспоминает об этом с такой живостью, без малейшего хвастовства, без нездорового возбуждения. Его невозможно сбить с толку, запутать, поймать на противоречиях. У него так называемый структурированный бред. Видно, что он над ним постоянно работал, возводя этаж за этажом.
– А вы ему, конечно, не поверили?
– Нет, – подтвердила Сандра, – не поверила. Слишком неправдоподобно. Напротив, я склоняюсь к мысли, что он жил в обстановке, вызывавшей у него тревогу и страх, и, чтобы противостоять этому, создал свой воображаемый мир. На языке психологии такое явление называется фантазированием, это защитный механизм психики, часто проявляющийся, у детей. Они строят вселенную, где они всемогущи, наследники королей или нечто подобное. Робин в мечтах превращается в Питера Пэна, царствующего над брошенными детьми, маленькими слугами и пажами. Эта вселенная исключает взрослых, он окружен только детьми и благородными животными, которые ему повинуются и с которыми он говорит на одном языке, как Тарзан. Животные – очень показательный симптом.
– И что же он показывает?
– Животные играют огромную роль в детской психике – на них ребенок проецирует свои чувства или поведение других, которое он от них ожидает и хотел бы видеть по отношению к себе. В том чудесном мире, где, по словам Робина, он жил, и животные особенные: они словно сошли со страниц волшебных сказок.
– Насколько я поняла, все эти фантазии, будто дымовая завеса, заслоняют его сознание, но что же за ней? – спросила Джудит.
Санди Ди Каччо скрестила руки на груди и опять слегка прикусила нижнюю губку. Для Джудит это уже был верный признак того, что она чем-то озадачена.
– Я могу только строить предположения, однако почти уверена, что Робин жил в обстановке, противоположной той, которую пытается изобразить. Мне кажется, он был изолирован от общества, отрезан от действительности, его явно скрывали от посторонних глаз. Он упоминает дворец с большим садом. Что ж, вполне возможно. Буду с вами откровенна: я думаю, что он стал игрушкой в руках сексуального маньяка, педофила, располагающего большими средствами. Немолодой человек, блестяще образованный, помешанный на античности, где, кстати, подобные отношения были обычным явлением. Скорее всего он иностранец, выходец из Европы, чем и объясняется странное произношение ребенка. Но не исключено, что похититель намеренно прибегал к акценту, чтобы запутать следы. Так или иначе, для этого человека Робин был предметом вожделения в течение многих лет, а потом, когда ребенок стал превращаться в подростка, он выгнал его на улицу. Такое поведение характерно для педофилов. В Древней Греции, например, связь между зрелым мужчиной и эфебом должна была немедленно прекратиться, как только у последнего начинали развиваться вторичные половые признаки. У Робина все это вызывало отвращение, и он в качестве самозащиты изобрел фантастический мир, полный радости и любви. Райскую обитель, где он жил во дворце, отдавал приказания, которые немедленно исполнялись. Именно потому, что он обязан был подчиняться пятидесятилетнему извращенцу.
