Мучительные воспоминания нахлынули с новой силой, и я в который раз спросила себя, не совершаю ли ошибку. Нас с Блейном многое связывало, и мои чувства к нему были слишком запутанными… Душа болела настолько, что хотелось развернуться и бежать прочь. Но я не могла так поступить. Блейн должен узнать правду и было бы несправедливо, если бы ему сказал кто-то другой.
Дверь в библиотеку оказалась закрытой. Осторожно постучавшись, я услышала, как Блейн произнёс:
— Войдите.
Открыв дверь, я задержалась на пороге. Тусклый свет ночника в дальнем углу погружал библиотеку в полумрак.
— Уже уходишь, Мона? — спросил Блейн.
Он сидел за фортепиано спиной к двери с тлеющей сигаретой в руке. Казалось, что сейчас было самое время проявить твёрдость духа и задать тон разговора, но я не могла произнести ни слова. Очевидное одиночество Блейна надрывало мне сердце.
Не дождавшись ответа, он обернулся и увидел меня. Замерев на мгновение, он потушил сигарету, а потом поднялся. Рукава его белой рубашки были закатаны, а светлые волосы взъерошены. Приближаясь ко мне, он быстро пригладил пальцами светлые пряди.
— Кэт, — отрывисто сказал он. — Я не ждал тебя.
Нервно теребя ключи в руках, я заставила себя произнести:
— Извини, что без приглашения… — Голос дрогнул из-за возникшей между нами неестественной формальности.
— Не волнуйся, — возразил он. — Проходи, присядь. Выпьешь что-нибудь?
— Нет, спасибо… — я попыталась отказаться, но Блейн уже прошёл к бару и налил в два стакана виски. Вернувшись, он протянул один из них мне. Неловко положив ключи на ближайшую полку, я приняла бокал.
— Присядь, — снова предложил Блейн, но я продолжала скованно стоять. Дыхание застряло в горле.
— Блейн… — начала я.
Но он меня прервал:
— Извини за вчерашнее. — Его голос прозвучал болезненно хрипло. — Я волновался за тебя и выразил это ужасным способом.
— Всё в порядке, — вздохнула я, испытывая гнетущую вину.
Блейн не сводил с меня взгляда, словно не мог поверить, что я пришла. В его глазах как будто промелькнула вспышка надежды. Мне захотелось для смелости залпом выпить виски, но я поставила бокал на стол.
— Блейн, нам нужно поговорить.
Он ничего не ответил. Только в ожидании смотрел на меня.
— Кейд и я… — запнувшись, я заставила себя продолжить, почти проталкивая слова: — Блейн, я беременна.
Он словно окаменел. Я ждала, всматривалась в его лицо, надеясь… не знаю на что. Но Блейн молчал. Он смотрел на меня, словно слова его оглушили.
— Пожалуйста, — вымученно прошептала я, больше не в силах выносить гнетущую тишину. — Скажи что-нибудь…
Моя мольба вывела его из оцепенения. Блейн поднёс стакан к губам и сделал приличный глоток.
— Поздравляю, — хрипло произнёс он.
Я ждала, что он скажет что-то ещё, но напрасно.
— И всё? — глухо спросила я. — Больше ничего не скажешь?
— А что ещё ты хочешь от меня услышать? — закричал Блейн, заставив меня вздрогнуть.
Мои глаза испуганно расширились, а он, поджав челюсть, отвернулся. Наливая новую порцию виски, Блейн бесстрастно произнёс:
— Полагаю, выход ты найдёшь сама.
Его холодность ранила глубоко, причиняя невыносимую боль. Моё тело налилось тошнотворной болью — казалось, вот-вот слёзы польются градом. С трудом проглотив всхлип, я развернулась и побежала прочь из библиотеки, а потом из дома. Добежав до машины, я прижалась к прогретому солнцем капоту и разревелась. Не знаю, чего я ждала от встречи с Блейном. Между нами всё было кончено.
Через некоторое время я смогла сесть за руль и только тогда поняла, что оставила ключи в доме.
— Проклятье! — выкрикнула я, ударив ладонями по рулю. Вытерев рукой мокрые щёки, я вышла из машины.
На негнущихся ногах я вернулась в дом, но вместо тягостной тишины услышала грохот и звон бьющегося стекла. Приблизившись к библиотеке, я с ужасом увидела, что Блейн устроил погром. Книги были разбросаны повсюду, телевизор сорван со стены, стол перевернут. Единственное, что уцелело — это фортепиано, возвышавшееся над хаосом. Прерывисто дыша, Блейн стоял в центре комнаты.
Вытянув из кармана пачку сигарет, он поднёс одну ко рту и чиркнул зажигалкой. Заметив меня, он на мгновение замер, а потом закончил прикуривать и продолжительно затянулся. Его руки слегка подрагивали.
