Теперь Хелена радовалась горячему кофе, пусть его и пришлось варить самой. Мужчины, видимо, тоже замерзли: они дрожали и потирали руки, но, собираясь возле полевой кухни, были в хорошем настроении. Снова все смеялись и шутили. Хелене и горничным досталось множество лестных комплиментов. Анне и Кире это нравилось. Однако Хелена болезненно воспринимала, когда мужчины кричали, какая она красивая. Девушке все еще удавалось скрывать беременность, но она уже выглядела полнее горничных. К тому же после ночи в палатке ее обычно гладкая и розовая кожа стала грязной, волосы сбились прядками. Их вид не спасали даже заплетенные на скорую руку косички. Хелена сама себе казалась уродливой, и ей не нравилось, когда мужчины делали сомнительные комплименты.
Сразу после завтрака Глория и Джек вместе со сторожевыми собаками отправились в предгорья Альп собрать последних отбившихся от стада овец, а большинство погонщиков выехали вместе с отарами в сторону Киуорд-стейшн. Немногие поехали на пикапах и грузовиках. У машины с полевой кухней остался лишь молодой парень маори, у которого, как и у Киры с Анной, предки тоже, видимо, были пакеха. Он безудержно флиртовал с горничными. С Хеленой он этого и не пытался делать, и девушка утвердилась в мысли, что с каждым днем она становится все непригляднее. Хелена старалась пропускать мимо ушей болтовню, которую здесь вели то на маорийском, то на английском. Глядя в окно, она пыталась отгонять мысли. В этот день погода идеально соответствовала ее мрачному настроению. Солнце скрылось, небо затянуло серыми тучами.
– Дождь прямо висит в воздухе, – сказал утром Джек, и мужчины многозначительно кивнули.
Погонщики старались поддерживать хороший темп, чтобы как можно скорее покинуть нагорье. Как только они доберутся до Кентерберийской равнины, зима останется позади. На равнине снег шел редко. Осадки выпадали там в основном в виде дождя.
Джек и Глория тоже прекратили поиски быстрее, чем хотели, и к обеду уже присоединились к общей группе. С собой они пригнали еще пятьдесят овец. Четыре собаки помогали им. Эйни тоже в этом участвовала и теперь радостно наскакивала на Хелену, требуя похвалы, в то время как Глория и Джек принялись за рагу. Хелена радовалась. Девушка впервые подумала, что хорошо бы иметь такую собаку, как Эйни. Животное наверняка любило бы ее. Это прекрасное чувство!
– Ты очень гордишься тем, что помогла пригнать овец, да? – сказала собаке Хелена, погладила ее и дала кусочек колбасы.
– Она хвастается, – с улыбкой кивнула Глория. – Для Эйни это совсем несложная работа. Овцы сами к нам сбегаются, их даже не нужно подгонять. Они чувствуют, что зима близко, и в этом случае для животных надежнее всего сбиться в большую отару. Поэтому, Эйни, не следует вести себя так, словно ты совершила подвиг!
Собака снова подбежала к ней, и Глория почесала ее за ухом. Эйни ответила на выговор беззаботным вилянием хвоста. Женщина взяла тарелку с рагу, похвалила еду, быстро все проглотила и, нахмурившись, взглянула на небо.
Над горами висели темные тучи, но казалось, что погонщикам все же удастся достичь Киуорд-стейшн, пока не разразится непогода. Джек велел мужчинам быстро гнать овец вниз по долине. Однако во второй половине дня их все-таки настиг сильный ливень, но в объятия альпийской зимы они уже попасть не могли. Все вымокли и были в плохом настроении, когда наконец добрались до лагеря для ночевки.
Посреди равнины стоял очень старый, но совершенно целый деревянный дом, в котором люди укрывались от непогоды. По крайней мере, тут все могли отогреться, прежде чем разбрестись по палаткам, заранее привезенным сюда на машинах сопровождения и установленным. Не для всех помощников в доме нашлось место, поэтому Глория решила, что внутри ночевать будут только женщины и несколько работников фермы, которые совсем уж замерзли. Они ежегодно, перегоняя скот, пользовались этим домом.
Хелена тоже получила спальное место. Девушка завернулась в одеяло между Анной и Кирой, как можно дальше от мужчин, хотя и понимала, что никакой опасности они для нее сейчас не представляют. Глория и Джек тоже ночевали в доме, заботясь о людях. И все же Хелена чувствовала себя некомфортно в переполненной комнате, где пахло мокрой одеждой и резким мужским потом. Похоже, ночные шорохи и теснота напомнили ей сибирские бараки, там десятки женщин и девушек делили одно, продуваемое насквозь помещение. Хелена не могла сомкнуть глаз. Как только она начинала дремать, ее тут же настигали воспоминания об умирающей матери, данных обещаниях и беспомощности Люцины в тот момент, когда сестра осознала предательство.
