— Значит, гости на втором этаже. И царь Пётр Алексеевич, и батюшка там, — сказала Христина.
Беспокойство за отца придало Фёдору решимости.
— Пошли.
Они поднялась на второй этаж. Налево и направо тянулись две череды комнат, продолжавших друг друга. А народу! В каждой комнате кто-то сидел, стоял, смеялся. Здесь можно было увидеть и юных девушек, и почтенных старушек, щёголей в напудренных париках и мастеровых, не знавших, куда спрятать огрубевшие от работы руки, посольских модниц с завитыми буклями и бравых гвардейских офицеров… Гости ручейками перетекали из комнаты в комнату, иногда сливаясь в потоки. Становилось то тесно, то просторно. Где-то совсем рядом играла музыка, звенели бокалы, раздавались громкие приветственные возгласы.
— Как же нам батюшку отыскать? — всплеснула руками Христина.
— Давайте разделимся, — предложил Фёдор. — Я пойду направо, а ты с Тимофеем — налево. Главное — успеть сообщить, что список нашёлся, а там посмотрим…
И Фёдор устремился направо, в сверкающую многочисленными зеркалами анфиладу. Христина решительно шагнула туда, откуда доносилась музыка. Тимоха с мышатами за пазухой последовал за ней.
— Ах, ну когда уже танцы начнутся, — сказала какая-то дама.
— Я всю неделю учила аглицкий танец… А вдруг сегодня его не будет? — ответила ей другая.
Тимка и Тинка узнали этот чуть капризный голос: всю неделю учила танец та самая графиня, на туфлях которой они попали в Зимний дворец.
— Английский танец обязательно будет, и я вас, сударыня, приглашаю. — Колобок Хоггет подкатился откуда ни возьмись.
— Стой, — пискнула Тинка, но Тимоха и сам остановился. Как? Этот мерзкий тип, вор, шпион, неблагодарный предатель как ни в чём не бывало веселится?
— На прошлой ассамблее мне очень понравилось танцевать с платками: государь предложил, — кокетливо ответила Хоггету графиня.
— Позвольте, это как же — с платками? — сложив на животе свои коротенькие ручки, спросил англичанин.
— Тимоха, догоняй Христину, а мы тут сами… управимся, — и мышата, оставив за пазухой Тимохи жаркие шубки, спрыгнули на пол и повторили проверенный трюк, скрывшись под многослойным платьем графини.
— Все держались за носовые платки, и государь с государыней на ходу новые движения придумывали, а мы их повторяли. И так по всем залам и со всякими выдумками, — графиня игриво рассмеялась.
— Перед тем как начнутся танцы, позвольте угостить вас оранжадом, сударыня! — Хоггет подал графине руку, и они отошли к небольшому высокому столику, на котором стояли хрустальные кувшины с прохладительными напитками. Здесь было не так светло, как в центре большого зала. Хоггет напряжённо размышлял, каким образом через знакомство с графиней попасть в царский дворец, в личные покои государя. Надо же было чем-то срочно возместить пропажу ценнейших сведений. Бессонная ночь, скандал со служанкой, которая, по мнению Хоггета, «выстирала» список вместе с кюлотами, притупили внимание, и англичанин не заметил двух маленьких мышек, которые ловко вскарабкались по его круглой спине и спрятались под пышными локонами парика.
— What can you expect from a hog but a grunt[1], —неожиданно услышал Хоггет.
Он удивлённо посмотрел на графиню, но та сосредоточенно рассматривала кувшины, выбирая, каким напитком освежиться перед английским танцем. Хоггет решил, что от жары у него стучит в ушах и мерещится всякая чушь. Он решительно налил себе чего-то в стакан, чего — и сам не понял. Оказалось, что это квас, который он терпеть не мог. Но от волнения или внезапно охватившего его страха Хоггет судорожно глотнул традиционного русского напитка и тут же страшно закашлялся, да так, что графине пришлось со всей силы колотить его по спине. Мышата уцепились за пряди парика, чтобы не свалиться вниз. Тинка рассердилась и быстро-быстро затрещала Хоггету в ухо:
— Беги отсюда и не возвращайся никогда, подлый предатель. Государь Пётр Алексеевич тебе доверял, а ты оказался обманщиком и вором.
— No man can serve two masters[2], —в другое ухо сказал Тимка и слегка цапнул зубами это самое ухо.
Хоггет истошно завопил, естественно, на английском языке:
