Несколько дней жил этот Марс в нашей комнате. Мне он совсем не мешал, так как появлялся поздно вечером. Спал он на одной кровати с Мэлсором и даже не храпел. Небольшой рост часто даёт его обладателям определённые преимущества. Так было и на этот раз, поскольку спали они вдвоём, и легко помещались на простой, полутораспальной кровати. Но на этот раз они вдвоём не спали. Вернее, спали вдвоём, но не с Марсом, а Марс спал, если вы ещё не запутались, не с Мэлсором, а с подружкой… Я так говорю только потому, что и мне легко было запутаться, настолько они были похожи друг на друга.
Привёл он её поздно ночью. К тому времени я уже успел «просмотреть» пару сумбурных снов, потому и слышал щелчок открываемого замка и мягкие, на цыпочках, шаги. Отсутствие света, как известно, не является препятствием для обмена информацией, поэтому, помимо моей воли, был слышан довольно разборчивый, но тихий разговор:
– Где я буду спать?
– Здесь.
– А ты где будешь?
– Здесь!
– А Мэлсор? – продолжал всё тот же любознательный женский голос. Но ответ не баловал слушателей своим разнообразием:
– Здесь!
– Хи-хи, как интересно, – послышалось, и мне показалось, что только удивление было реакцией на такое «смелое» заявление. В первый момент я даже не успел сообразить, к чему может привести такая житейская ситуация.
– А если этот проснётся? – продолжал всё тот же голос, перемежаемый шелестом быстро снимаемой одежды. Видно, эта Даздралочка начала привыкать к темноте и заметила мою кровать, расположенную с другой стороны большого стола.
Что было потом, что было?.. Ясное дело, то, что бывает с молодыми, вдоволь насытившимися духовной любовью людьми, когда они наконец-то встречаются не для того, чтобы читать друг другу стихи. О «советском паспорте», например. Это был скорей фортепианный дуэт, в котором исполнители соревнуются только в скорости игры. Но именно тогда, когда скорость исполнения достигла апогея, раздался стук и в дверях появился третий участник ожидаемого концерта – Мэлсор. Этого следовало ожидать. Ведь третий всегда появляется несвоевременно. Иначе это было бы неинтересно. Но в данном случае ничего интересного не произошло. Марс оторвался от «своего фортепиано» и, открыв дверь, перешёл на быстрый речитатив, понять который было вообще невозможно.
«И почему разведчики применяют какие-то шифровки для связи, – подумал я, – изучили бы какой-нибудь из экзотических языков, тогда общаться было бы просто и надёжно». Впрочем, американцы, кажется, уже применяли для шифровки язык индейцев, алгонквин. Жаль, от хорошей идеи придётся отказаться… Но в данном случае Мэлсор услышал необходимые слова, без возражений повернулся и ушёл, в то время как его друг мгновенно приступил к исполнению второго отделения незаконченной кантаты…
Несколько раз я засыпал, но вскорости просыпался от жалобных звуков этого музыкального марафона… А может быть, его подменили, или они сами поменялись местами. Трудно понять этих азиатов…
…Иногда возникало желание остановить это соревнование, но как это сделать практически? Выгнать их обоих, значит, поднять шум, – плохо. Выгнать её – не гостеприимно, выгнать его одного и оставить эту шлюшку, ещё хуже… Итак, не найдя какого-либо приемлемого решения, я продолжал мучиться, впадая время от времени в сон… Но вот, в какой-то момент я проснулся от грохота… Мне показалось, что рухнула кровать… Но это была не кровать, это обессилевшая участница музыкального марафона как-то вырвалась из объятий маленького гиганта и упала на пол. Он ещё пытался как-то привлечь её к исполнению финального аккорда, но слова его были уже совсем не убедительны. Долго ещё она не могла прийти в себя, но наконец решилась. С трудом встала и, подойдя к окну, которое только собиралось встретить первые лучики восходящего солнца, начала что-то искать. Затем, не найдя ничего подходящего, произнесла:
– У вас есть пудра или зубной порошок? – Следует сказать, что зубная паста в то время была в ходу, но пользовались ею редко. Чаще применялся зубной порошок. Это мелко истолчённый мел, который находил и другие применения. Например, для небольшой побелки или чистки парусиновой обуви.
