— Почти готово, — пробормотала она. — Так что же находится к западу от Луизианы?
— Республика Техас. А дальше — Демократия Калифорнии.
— А что насчет Мексики?
— Она все еще принадлежит Кастилии. Испании.
У них уже кончился континент, а ей еще оставалось наложить несколько швов.
— А почему Адрианглия стала называться так? — Она уже знала, но хотела, чтобы он продолжал говорить.
— Потому что она была открыта Адрианом Робертом Дрейком, который заявил на нее свои права от имени Английского королевства. В отличие от Колумба Сломанного, он понял, что нашел новый континент, а не окольный путь в Индию.
— Для голубокровного ты много знаешь о Сломанном, — сказала она ему, заканчивая последний стежок.
— Я служу герцогу Южных провинций. Грань касается его земель. Мне преподавали Сломанный мир, потому что мой долг — не дать людям убежать в него. Я умею пользоваться телефоном, стрелять из пистолета, и я знаю теорию вождения автомобиля, хотя я бы предпочел не пытаться этого сделать.
— Готово, — сказала она. — Теперь ты можешь пойти в свою комнату и поплакать.
— Только если ты пойдешь со мной. — Он поймал ее руку. Ощущение его кожи почти заставило ее задрожать. — У тебя очень легкая рука. Я почти ничего не почувствовал.
— Не пытайся лгать профессиональному лжецу. Мне нужна моя рука, чтобы перевязать тебя.
Он задержал ее еще на одну долгую секунду и разжал пальцы. Она выдернула руку из его хватки, перевязала рану и подошла убирать иглы. Деклан, казалось, ни капельки не устал. Все такой же поразительный, как и всегда.
— Спасибо, — сказал он.
— Нет, спасибо тебе. За спасение Джорджи и бабушки.
Все давление и стресс обрушились на нее одновременно. Ее решимость сломалась, словно хрустнула тонкая стеклянная трубка. Она изо всех сил старалась не расплакаться.
— А как ты узнал, что они попали в беду?
— Мальчик позвал меня, — сказал он. — Вероятно, он понимал, что это откроет доступ к его магии гончим. Я думаю, он боялся за бабушку, поэтому пожертвовал собой.
— У Джорджи большое сердце, — сказала она. Она почти потеряла его. Больше ни за что. Больше никаких странных прогулок. Ей нужно было оставаться дома с мальчиками и пережить эту неразбериху. — А сколько там было гончих?
Деклан пожал массивными плечами.
— Несколько.
— Сколько их было? — настаивала она.
— Четырнадцать. К сожалению, дом узкий, и я не мог полагаться на свою вспышку. Я предположил, что Джорджи и Madame Элеонора могут быть на чердаке. Разрушать дом с помощью магии было бы дурным тоном. Обычно желательно, чтобы люди, которых вы пытаетесь спасти, остались живы.
Он произнес это как ни в чем не бывало, как будто это была самая обыкновенная вещь в мире. Он вбежал в дом, полный монстров, чтобы спасти людей, которым он ничего не должен.
— Жаль, что я не могу как-то тебя отблагодарить, — сказала она, вытирая руки.
— Можешь.
Она подняла голову.
— Что я могу для тебя сделать?
— Роза, ты можешь поцеловать меня.
Она застыла с кухонным полотенцем в руках, уверенная, что ослышалась.
— Безусловно, я заслужил один поцелуй за то, что спас твоего брата.
— Почему ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
— Я хочу знать, какая ты на вкус. — Медленная улыбка растянула его губы. — Только не говори мне, что ты об этом не думала.
Она думала об этом, но скорее умрет, чем признается в этом.
— Не могу сказать, что у меня были такие мысли.
— Один поцелуй, — сказал он. — Или ты боишься?
Тот же восхитительный ужас, который она испытывала всякий раз, когда думала о том, чтобы прикоснуться к Деклану, совершенно лишал ее возможности двигаться.
— Вовсе нет, — солгала она.
— Тогда поцелуй меня.
Вот он, ее шанс. Она могла бы поцеловать его без чувства вины, ни в чем не признаваясь. У нее больше не будет такой возможности, как эта. Если она доживет до ста лет и останется все это время в Грани, то, по крайней мере, сможет сказать, что в свои молодые годы она целовала сумасшедшую голубую кровь из Зачарованного мира. Она ведь была смелой, верно? Разве не так поступают дерзкие женщины?
Роза сократила расстояние между ними и положила ладони на стол между его руками и боками. Если он опустит руки, то сможет поймать ее в ловушку. Это должно было бы сделать ее более осторожной, но этого не произошло. Она бежала по лезвию одного из клинков Деклана. Один неверный шаг… и она смертельно порежется. И ей это нравилось.
