— Напротив. — Он сунул руку в карман куртки и достал маленький кожаный бумажник, скрепленный ремешком. Он ослабил ремешок, сунул внутрь руку и достал золотую монету. Лучи заката заблестели на металлической поверхности.
Целое состояние. Интересно, сколько же она стоит? Прокормила бы она их в течение двух недель? Трех?
— Так в чем же проблема?
На его лице застыло озадаченное выражение.
— Я пытался найти жилье, но, к сожалению, большинство твоих соседей страдают от критического недостатка доверия. Они видят, что я иду, запирают двери и закрывают окна, и никакие крики и размахивание бумажниками не могут убедить их прислушаться к голосу разума.
Роза представила себе, как он стоит на пороге дома Оглетри в своей огромной меховой накидке, с огромным мечом, торчащим из-за плеча, рычит во всю глотку, а потом расстраивается, что никто не выходит, и рассмеялась.
— Я уверен, что мое затруднительное положение кажется тебе забавным, — сухо сказал он. — Ты живешь в безумном месте, населенном сумасшедшими людьми, без малейшего намека на вежливость.
— А ты не пробовал постучаться к Макколам на юге? Они согласились бы за твои деньги.
Он вздернул нос, источая аристократическую надменность, словно учуял дешевый одеколон.
— Я не остановлюсь в лачуге.
— Ну, извините, Ваше Высочество. — Она засмеялась еще громче.
— Некоторые мужчины в моем положении сочли бы твое хихиканье оскорбительным.
— Я ничего не могу с собой поделать. Должно быть, это нервы. — Она затряслась от смеха. Страх, свернувшийся внутри нее маленьким холодным кусочком льда, растаял. Голубая кровь не был безобидным… отнюдь, но когда она смеялась над ним, было трудно его ужасаться.
— Ты могла бы позволить мне остаться здесь. Я бы тебе, конечно, заплатил. — Он бросил монету в бумажник. Она издала металлический звон, возвещая о том, что есть еще много таких же, как она.
— О, ты просто супер, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я позволила тебе остаться в нашем доме?
— А почему бы и нет? Я уже обещал защищать вас, так что я связан с этой собственностью своим собственным словом, по крайней мере, на сегодняшний вечер. К тому же ты могла бы заработать немного денег на моем несчастье.
— Ты просто невероятен! — Роза покачала головой. С какой стати ему так сильно хочется попасть в ее дом? Какая-то маленькая часть ее души хотела верить, что он действительно беспокоится о детях, но гораздо большая часть ее души покачала головой с циничным недоверием. Он был голубой кровью. Ему было наплевать на беспородных мальчишек-Эджеров.
— Я просто прагматичен. У тебя, вероятно, есть свободная кровать в этом доме, которая, я надеюсь, чистая и мягкая, которая гораздо предпочтительнее твердого деревянного пола этого крыльца.
Она действительно думала об этом. Он мог бы выломать ее дверь одним толчком плеча. По правде говоря, он вполне мог бы пройти сквозь стену, если бы захотел. С точки зрения их безопасности, присутствие его на крыльце или в доме не имело абсолютно никакого значения. Деньги же были бы очень кстати. На этот раз она могла бы купить говядину вместо курицы. Дополнительный комплект униформы для Джорджи. «Ланчэйблс»[7] для детей. Они всегда хотели их купить, но по цене 3,98 доллара за штуку они были для них редким лакомством.
— Это будет чисто деловое соглашение, отдельное от нашего предыдущего соглашения, — предупредила она.
— Бесспорно.
— Я хочу, чтобы ты поклялся, что не будешь приставать ко мне.
Он очень медленно оглядел ее.
— Если бы я решил приставать к тебе, это не было бы попыткой. И ты бы с большим энтузиазмом отнеслась к этому.
Роза почувствовала, как к ее щекам приливает жар.
— Если подумать, я не уверена, что мой дом достаточно велик, чтобы вместить тебя и твое эго. Таких мест немного. Обещай или спи на улице.
— Если ты настаиваешь.
— Я бы предпочла услышать эти слова.
Он тяжело вздохнул.
— Я обещаю не приставать к тебе, как бы соблазнительно это не было.
— И к детям.
Улыбка исчезла с его лица. Его брови сошлись на переносице, а глаза потемнели.
— Я аристократ из дома Камаринов. Я не пристаю к детям. Я не позволю себя так оскорблять…
