Руки Престона стиснулись в кулаки по бокам.
— Это так и будет, — заверила его я.
Кейдж кивнул мне напоследок, затем повернулся и направился к математическому корпусу, который мы только что покинули.
— И это одна из причин, почему наша дружба может быть проблемой. Все знают, что ты не дружишь с девушками. Не похоже, чтобы мы могли сказать им, что он уже поимел меня и закончил с этим.
— Кейдж Йорк последний человек на этой планете, в чьем совете мы нуждаемся. Конечно, раньше я никогда не дружил с девушками, но не было никого, с кем я хотел бы быть друзьями. Ты другая. Я хочу, чтобы ты была рядом.
Я не собиралась делать правильно. Я собиралась сделать глупость.
— Ладно. Друзья, значит.
Лицо Престона расплылось в широкой улыбке, которая заставила мое глупое решение казаться блестящим в данный момент.
— Мы можем пойти и выпить кофе сейчас? — спросил он.
— Конечно. Веди. — ответила я.
*
Несколько девушек смотрела в нашем направлении, пока мы переходили улицу к кампусу кофейного магазина. Престон проделывал действительно хорошую работу, игнорируя их. Я знала его довольно давно, чтобы знать, обычно он их совсем не игнорирует. Он, как правило, оценивает одним взглядом и решает, заинтересован он или нет.
— Что ты пьешь? — спрашивает Престон, подводя нас к столику в дальнем углу.
— Один из этих холодных кофе. Любое мокко. Я еще не пробовала здесь варианты кофе, так что у меня не было особого заказа.
— Понял. У них есть девчачьи напитки, — ответил он, подмигнув, и повернулся чтобы направиться в сторону прилавка. Внутри было не много людей. Нексолько человек снаружи под зонтиками, но внутри почти пусто.
Мой телефон заиграл, уведомляя о новом сообщении. Вытаскивая его, я увидела, что Келси напоминает мне о том, что у нас учебная группа по экономике сегодня вечером. Когда в класс пришли встроенные наставники, чтобы помощь нам пройти через это, тогда ты понимаешь, ты в беде. Я намеревалась попасть в каждую учебную группу, которую предложил учитель.
— Это называется Ice Rageous, для следующих заказов, — сказал Престон, ставя напиток передо мной, который был покрыт взбитыми сливками и карамелью.
— Спасибо, — ответила я, наблюдая, как он опустился в кресло напротив меня.
— Ты можешь просто заказать “девчачий напиток” и парень за стойкой знает, что это значит. Дразнящий тон его голоса заставил меня смеяться. У меня никогда фактически не было разговора с Престоном, который не включал в себя предворительный — секс или драму. Это было мило.
— Я буду держать это в уме.
Престон сделал глоток своего кофе и наклонился вперед на своих локтях, наблюдая за мной. — Почему я заставляю тебя нервничать, Манда?
Почему он заставляет меня нервничать? Как я должна была ответить на это? Может потому, что я была влюблена в него годами, отдала ему свою девственность и он был вликолепен.
— Ты не нервируешь. Ну, я имею в виду, заставляешь, но мы никогда до этого действительно не говорили. Не так.
Престон поставил свой стакан вниз, но его глаза не покидали моего лица. — Тогда зачем ты пошла наружу со мной в том клубе? Я не мог позволить этому случится. Я продолжаю возвращаться к факту того, что ты вышла туда со мной. Почему?
Если мы собираемся быть друзьями, я должна быть с ним честной. По крайней мере в основ честной с ним. Я работала над тем, чтобы забыть об этом, так что это будет не полной ложью.
— Я была влюблена в тебя. В течение многих лет. Я хотела, чтобы я была той, с кем ты уйдешь домой той ночью. Этого, правда, не случилось. Мы дошли до твоего джипа, затем ты затащил меня в кладовую. Я преодолела эту влюблённость той ночью.
Не совсем правда, но близко. Ему не нужны кровавые подробности. Или знать, что я все еще использовала его в качестве вдохновения в ночь, когда мне надо почувствовать его снова. Я не собиралась делиться этим кусочком когда-либо.
— Ты была влюблена в меня? — повторил он и тихо выругался. — Манда, мне так жаль. Я бы хотел быть трезвым.
Я рассмеялась в первый раз с тех пор, как мы снова начали этот неудобный разговор. — Если бы ты был трезвым, я бы все еще жила в своем фантазийном мире, что однажды ты посмотришь на меня и захочешь. Та ночь, наконец, избавила меня от заблуждений.
