На четвертое утро рождения божича, еще засветло, вы мели хозяйки дочиста полы и вынесли сор на середину двора. Там лежала уже заготовленная ранее куча соломы, которую старуха, хозяйская мать, или, вообще, старшая женщина в доме, должна запалить горящей лучинкой. Поднявшийся кверху огонь отогревает отлетающие обратно в темные могилы души усопших.
Вслед за другими умчалась, несомая ветром, и вновь опустилась на дно Ярыни незримая грустная тень утонувшей Горпины.
А у живых да молодых лишь живое на уме. Вечеринки и последки с гаданьями и играми были в полном разгаре.
Неизвестно, кто и когда научил девушек узнавать свою судьбу у Гуменника, существа подобного домовому, но только живущего на гумне или в клуне. Демон этот слывет менее добрым, чем Дедушка Домовой, и склонен иногда шутить злые шутки с людьми, входящими в его владения в неурочное время. Тогда он непременно подсунет под ноги плуг, борону или иначе как-нибудь обнаружит свою силу и власть.
На святках Матрунька с Зинкой признались подругам, что бегали уже ночью погадать к стоящей далеко от строений большой помещичьей клуне, где в стене было проделано отверстие для привода конной молотилки. Предварительно попросив Дедушку Гуменного открыть всю правду, каково им будет житься в замужестве, девушки, одна после другой, подходили к отверстию в стене и, обратясь к ней спиною, подымали свое платье. Дедушка Гуменный должен был погладить им тело, в случае счастливого брака — мягкой пушистой ладонью, и жёсткой — если замужество девушки будет несчастливым. Зинка говорила, что никакой лапы она не чувствовала, но кто-то дохнул на нее теплым, как у коровы, дыханием. Матруньке же показалось, что по голому ее телу кто-то нежно провел несколькими соломинками, причем одна из них слегка даже ее уколола.
Эти показания девушек были истолкованы подругами как безусловно благоприятные для Зинки, относительно же Матруньки мнения разделились. Значительная часть толковательниц стояла, впрочем, на том, что Матруньке следует повторить свое гадание. Но ни та ни другая вторично идти к клуне не соглашались, объясняя это тем, что они уже достаточно натерпелись страху, так как слышали даже, уходя, что Дедушка Гуменник, вероятно перед каким-нибудь несчастьем, завыл голосом, похожим и вместе с тем не похожим на собачий.
Сообщение Матруньки и Зинки повлекло за собою то обстоятельство, что ни одна из девок не пошла гадать к помещичьей клуне. Парни же, не без смущения, передавали друг другу, что забравшийся в ту ночь, когда Зинка с Матрунькой гадали, в клуню пугать их Онисим Щербатый сам был очень напуган, так как не то Гуменник, не то другая какая-то нечисть, по всей вероятности Лапун, прыгнул ему в темноте на грудь и хотел задушить. Онисим заорал нечеловеческим голосом и лишился от страха сознания. Падая, он расшиб себе голову о железное колесо какой-то сельскохозяйственной машины.
По этому случаю на поседках стали вспоминать и рассказывать старые предания о гуменных бесах, вроде того как одна женщина, поссорившись раз с мужем, сказала ему: "Лучше бы я с "тем-то" жила, чем с тобою". И вот однажды, когда эта женщина пошла за чем-то на гумно, она увидела там неожиданно беса в виде незнакомого мужчины. Последний подошел к трясшейся от страха бабе и сказал ей: "Ты хотела со мной жить, так вот я…" И, растопырив руки, нечистый загородил своей жертве выход из клуни. Захваченная врасплох женщина так была испугана, что не в состоянии была сопротивляться. Домой она пришла явно повредившейся в рассудке и вполне подчиненной насильнику-бесу. Тот до такой степени овладел ее волей, что требовал к себе несчастную во всякое время дня и ночи. Сначала она выбегала для этого как бы за нуждою за сарай или незаметно ускользала в клуню, но затем Гуменник настолько осмелел, что стал невидимо к ней являться даже в избу.
Лежа за перегородкою на своей кровати, одержимая разговаривала со своим повелителем, отвечая на его неслышные для других вопросы, смеялась его шуткам, а порой просила, со слезами на глазах, оставить ее.
Не желавший быть в доле с таким товарищем муж отступился от своей жены, особенно после того как все обычные в таких случаях средства вроде окуриванья, опрыскиванья с уголька и даже отчитыванья деревенским попом оказались несостоятельными. Женщину пробовали возить по монастырям и к знаменитым своею богоугодною жизнью отшельникам, но это также плохо помогало. Бес обычно даже сопутствовал, по словам порченой бабы, ей в этих путешествиях, то стараясь оборвать завертку у саней, то качаясь на ветке перед остановившимися от испуга во время пути лошадьми. Лишь предсказанная ей одним святым старцем скорая смерть освободила несчастную от власти привязавшегося к ней демона.
