– Еще как может. И ваша дочь, как инспектор, должна узаконить это безобразие. Поэтому, вполне возможно, что какая-нибудь такая Гули, не обязательно эта, ведь их много в поле вашей деятельности, не так ли? – так вот, продолжаю: пользуясь своими обширными связями, эта Гули и осложняет вашу жизнь на нынешнем этапе. Музыканты – народ пугливый. От реальной жизни оторванный, их несложно настроить против кого угодно. В любую сплетню поверят, на всякий случай. Ну и к тому же, корпоративная солидарность, сами понимаете… Кто нарушит правила игры, тот из этой самой игры бесславно выбывает… А ребенок страдает. Да и денег у вас таких нет, какие сегодня спрашивают в нашем бесплатном образовании.
– Это верно. С тех пор, как я ушла из школы…
– Вас ушли! Пусть так, и вам ничего другого не оставалось, как опробовать свою систему обучения на собственной внучке. Тем более, что мама вышла на работу сразу же после родов. В чем суть вашей уникальной системы, позвольте узнать?
– Все просто, очень просто.
– Надо любить ребенка без эгоизма? Так? Видеть в нем самоценную личность с момента его рождения, а еще лучше, с момента его зарождения.
– Примерно так.
– Это круто. Личность – эмбрион. Или – эмбрионличность. Однако вы правы. Согласен. Конечно, детей портят сначала неадекватные или не очень любящие родители, потом некомпетентные учителя и всевозможное окружение, подверстывая юную душу под собственные представления и возможности, не так ли?
– Почти так.
– И вот вам удалось повторить школьный эксперимент, правда, в несколько видоизмененном варианте, но – лишь в применении к одному ученику. Ребенок в десять лет успешно сдает экзамены за полый курс базовой школы, с легкостью осваивает три музыкальных инструмента, сам сочиняет музыку, рисует, пишет стихи… Конечно, у такого активного деятеля культуры не могли не загореться глазенки при виде новоявленного вундеркинда, к тому же, еще и физически развитого на все сто.
– Да, ей на вид дают не меньше тринадцати-четырнадцати лет. И здесь нет ничего удивительного. Я старалась, очень старалась, чтобы она росла здоровой и умненькой… Я ее с трех месяцев купала в роднике, кормила только теми продуктами, которые выращивала сама на собственном участке в Поволжье. Оберегала от стрессов, дурного настроения… Но причем здесь это? Прошу вас, давайте же вернемся к нашему разговору по существу.
– Давайте.
– И все-таки, скажите на милость, зачем вам понадобилось печатать эту ужасную статью? Всё только хуже стало. Все двери наглухо закрылись перед нами после этого.
– Да затем, дорогая вы наша, что это проблема для современного общества – как сохранить талантливых детей, как не дать их в обиду. Сколько вундеркиндов появляется на свет? А сколько доходит до середины хотя бы пути, никто вам не скажет. Общество их всегда пожирает с особым аппетитом как раз в такие вот переломные времена. Ведь это же так обидно – у меня всё плохо, а у соседа сын вундеркинд…
– Но это простая зависть. Она была всегда. Увы.
– А вот теперь и зададимся вопросом: как ограничить произвол в отношении детей вообще и – особенно – в отношении талантливых. До каких пределов простирается власть взрослого над ребенком? Еще не всё. С какого возраста человек обретает собственные права и как он может их реализовать? И, наконец, главное – нужны ли современному обществу вообще талантливые дети? А не проще ли проводить селекцию талантов на самом раннем этапе? Затоптать во вспомогательных классах уже в девять-десять лет всё живое, активное, а в отличники проталкивать старательную и никому не опасную, вполне предсказуемую посредственность? Вы только посмотрите, сколько всевозможных фондов помощи и поддержки юных талантов создано в последние годы! А чем они занимаются? Да всё тем же! Селекцией. Искусственным отбором. Во имя великой цели – создания стабильного общества. А что эта стабильность очень скоро обратится в простую окаменелость, – это уже никого не волнует. Вот в чем соль вопроса. Вот откуда растут ноги этой вашей, на первый взгляд, частной проблемы!
– Как это всё сложно! Мне кажется…
