Идти дальше у него не было сил.
Так он скоротал ещё дней десять – в пустой норе под кустом диких роз, развесисто устроившимся на самой кромке суши. Берег здесь круто сбегал к солонаватой на вкус воде.
Дарли, теперь уже совсем окрепнув и залечив боевые раны, решил всё же поискать себе более удобное жилище. Уж слишком на виду рос этот, в сущности, совсем неплохой куст!
Новое место было более закрыто и защищено от хищных глаз врагов крысиного народа. Немного привыкнув и устроившись, теперь уже, основательно, он даже стал ощущать некоторое успокоение от созерцания этих диких и прелестных в буйстве дикости пейзажей.
Нора была благоустроена, но он рыл и рыл все новые и новые тоннели – осторожность излишней не бывает! И вот, наконец, он решил устроить себе небольшой отдых. Отряхнув своё длинное туловище от комочков приставшей бурой грязи, он вышел из норы. – «Вот удивились бы мои сородичи, глядя на меня! – подумал он, вспоминая так жестоко бросившую его стаю. – Черт бы меня побрал, я стал похож на банальную землеройку!»
Однако это его скорее веселило, чем огорчало – он твердо решил начать новую жизнь с борьбы с предрассудками. Если бы кто-нибудь увидел его в этот миг со стороны, то решил бы, что это грозный владыка и повелитель местных народов – так гордо и независимо он осматривал раскинувшийся перед ним ландшафт.
«Ну что ж, они меня бросили, и я буду жить здесь, и найду себе среди аборигенов достойную подругу. У нас будет много детей, маленьких бурых крысят, и мы создадим свой род – смелых и гордых крыс…»
Маленькое храброе существо, с крепко прижатыми ушками и крупной, не по туловищу, головой, стояло у необъятных водных просторов, и мелкая серебристая зыбь на темной журчащей воде от легкого дуновения свежего ветерка, и прекрасные картины светлого будущего – всё это, сменяя друг друга, веселым калейдоскопом проносилось перед его счастливым взором. Широкое основание челюсти, завершавшее треугольник мордочки, придавало ему выражение мечтательной задумчивости и, одновременно, волевого своенравия.
Убежденный в силе своих челюстей, хотя и не уверенный в быстроте своих коротких лап, он имел несносную привычку не убегать от противника, а непременно вступать с ним в бой даже тогда, когда силы были явно не равны. Никогда не отступать! – вот его девиз.
В стае его уважали за это качество, но и врагов он нажил немало.
Постояв немного у воды, Дарли решил пойти поохотиться. Пробираясь в пучках морского укропа, он вдруг увидел широкую рваную тень, необычайно быстро двигавшуюся по равнине. Жара стояла адская, но Дарли внезапно почувствовал противный холодок в животе и кончиках лап. Это опасность! – подумал он, даже не поднимая головы. Что ж, задний ход…
И он опрометью бросился к тоннелю. Вж-ж-жик! – и он уже вне опасности. Однако, едва его дрожащие лапки скрылись в норе, как острые когти хищника уже вцепились в корни травы у самого входа в жилище. Но поздно!
Ястреб, вне себя от досады, стал рвать когтями репейник, но долго предаваться отчаянию он не мог – надо искать другую жертву.
Не повезло в этот раз, повезет в другой – мало ли зевак скачет и летает вокруг?
Ну а Дарли в это время всё мчался и мчался вперед, как безумный, всё ещё чувствуя кончиком хвоста ястребиный коготь.
В тоннеле не было абсолютной темноты, там и сям сквозь корни трав пробивался тусклый серый свет. Дно тоннеля было основательно разрыхлено лапками и зубами множества болотных крыс и землероек, чьими ходами Дарли и воспользовался, рои свои спасительные тоннели. Во все стороны шли боковые дорожки – это был безвыходный лабиринт, подземное царство крысиного и мышиного народа.
Опасность осталась далеко позади, но Дарли мчался вперед, подальше от воды, в самую глубь земли, мечтая только об одном: подальше уйти от места ужасного приключения.
В честном бою он не раз жертвовал безопасностью, подвергая свою жизнь смертельному риску. И не было страх! Но когда тебя выслеживают – это уже совсем другое дело. С этим трудно что-либо поделать – страх побеждал разум и волю. Сильная духом крыса пасовала перед внезапной опасностью.
