Свои услуги предложила сотрудница полиции Аннализа Грэе, ей было сорок два года. Шрайберу понравились ее мягкая манера разговаривать, природная контактность, умение ладить с людьми и располагать их к себе.
Обе женщины появились перед домом № 31. К ним вышел Исса. Немки хорошо его рассмотрели. Он был одет в обычный костюм, традиционный палестинский платок-куфия на голове, лицо вымазано черной краской.
Таково было распределение обязанностей между палестинцами. Исса ведет переговоры и принимает решения, Тони командует боевиками.
Исса прежде всего объяснил:
— К вам, немцам, эта операция не имеет отношения.
Он свободно говорил по-немецки, так что переводчик не требовался. Это упрощало дело.
— Мы не можем освободить заключенных, которые находятся в Израиле. — Аннелиза должна была затянуть переговоры. — Мы можем только передать правительству Израиля ваши условия.
— Освободите всех заключенных, — Исса не собирался торговаться, — иначе заложники умрут.
Полиция выставила кордон вокруг дома. Остальная часть Олимпийской деревни, ни о чем не подозревая, готовилась к соревнованиям. Террористы время от времени показывались на улице или выглядывали из окон, проверяя, не готовится ли полиция к внезапной атаке.
В доме напротив жила делегация ГДР, в ее составе были офицеры Министерства госбезопасности, отвечавшие за то, что никто из восточногерманских спортсменов не убежит на Запад. Весь день они внимательно наблюдали за происходящим. Они составили подробные отчеты, которые были найдены после крушения ГДР, когда стали разбирать документы ведомства госбезопасности.
Вместе с восточногерманскими спортсменами находился журналист Вольфганг Гиттер. Он хорошо разглядел человека с вымазанным черным лицом в льняном костюме, который время от времени курил. Это был Исса. Еще один палестинец щеголял в красной рубашке, ворот расстегнут, на шее золотая цепь. Это был Тони.
В семь утра в Мюнхен прилетел федеральный министр Геншер. Его сопровождал прикомандированный к нему подполковник пограничной полиции Ульрих Вегенер.
Геншера ждали в административном блоке С-1, где уже собрались шеф полиции Шрайбер, земельный министр Бруно Мерк, бургомистр Олимпийской деревни Вальтер Трёгер, президент Национального олимпийского комитета и глава организационного комитета XX Олимпийских игр Вилли Дауме, а также недавний обер-бургомистр Мюнхена и вице-президент оргкомитета Олимпиады Ганс-Йохен Фогель.
Ганс Дитрих Геншер по должности был старшим. Но по конституции ФРГ все полномочия принадлежали земельной власти. Геншер мог только давать советы баварскому коллеге и в случае необходимости подключать федеральные ведомства.
Кризисный штаб устроили на третьем этаже блока С-1, в кабинете Вальтера Трёгера. Шрайбер отправил поближе к месту события полицейский автобус со всеми средствами связи. В автобусе расположился наблюдательный пункт.
В штаб доставили главу израильской делегации Шмуэля Ладкина. Ему организовали прямую линию связи с Иерусалимом. Но Лалкин знал твердую позицию премьер-министра Голды Меир — ни при каких условиях не поддаваться на шантаж террористов и не выполнять их требования.
Всех уцелевших израильских спортсменов собрали в административном блоке. Они думали о захваченных палестинцами товарищах и находились в ужасном состоянии. Никто не знал, нет ли террористов и в других зданиях Олимпийской деревни, поэтому к ним приставили охрану.
Американский легкоатлет Кени Мур собирался утром побегать, но его остановил охранник:
— Там стреляли. Вы должны остаться на месте.
Сосед Кенни Мура по комнате пришел с последними новостями:
— Арабские террористы убили двоих израильтян, остальных захватили в заложники. Ненавижу этих маньяков.
Из окна были видны полицейские машины, кареты «Скорой помоши» и большое количество журналистов.
— Представьте себе положение несчастных ребят там, — сказал другой американский легкоатлет, Фрэнк Шертер. — Каждые пять минут маньяк с автоматом говорит: «Давайте-ка их пристрелим». А другой лениво отвечает: «Нет, подождем еще». Это же невозможно выдержать.
Потом пришло сообщение, что Игры приостановлены.
