Мне досталась гнедая по кличке Муха. Вполне приличная кобыла, кстати, коренастая, неказистая, спокойная и выносливая. Таких никогда не крадут, обычная рабочая лошадка, грех жаловаться.
Зато себе Капитан нашел коня дикого и дурного. Чернее ночи, огромного, ретивого. Даже зубы у бестии оказались острые, черные и блестящие. Таких злобных тварей рисуют полоумные художники на дешёвых лубках, на них Смерть с косой ещё восседает во время Великой Жатвы, ну вы сами знаете, видели на ярмарках наверняка. Только живьем этот конь оказался еще страшнее, настоящее чудовище, исчадие ада.
— Чернозуб, — покачал головой Пёс, увидя Капитана в седле. — Слава о них дурная ходит, я бы не связывался.
— Давно хотел попробовать, — улыбнулся в ответ Капитан, и глаза его сияли от восторга. — Удивительные создания! Конюхи вышегорские на славу постарались.
— Злобная тварь, — согласился Пес, — и очень умная.
Конь тут же фыркнул, подался вперёд, потянулся, попытался ухватить его острыми черными зубами.
— Не балуй, морда! — вяло отмахнулся он латной перчаткой. — Я его сюда с перевала на аркане притащил, не под седлом. Отговаривать не буду, твой выбор, отец, может и получится у тебя с ним поладить. Чернозубы ходят только под теми, кто им понравится, а ты ему приглянулся вроде.
— Кто был его предыдущим хозяином? — Капитан похлопал зверя по жилистой шее, взъерошил густую черную гриву, и конь послушно сдал назад, отвернул голову в сторону.
— Мертвец, — отрезал следопыт. — Как звали — не ведаю, не успел представиться…
— Преставился, не представился, — пробурчал себе под нос Баламут, проходя мимо, — проверочное слово неизвестно.
Бесит он меня дико! Вечно несет чепуху всякую, как рот свой щербатый раззявит, так сразу хочется прописать ему прямо в торец.
Но Пес беззлобно захохотал, обнял Блаженного за плечи и вежливо поинтересовался:
— Так ты грамотей, что ли, у нас, да? А с виду ни за что не подумаешь!
— Зеркало не выбирает, что показывать! — раздраженно сбросил руку с плеча Баламут. — Чистое не выбирает, да…
— Верно подмечено! — улыбнулся Пес. — Глубокая мысль, даже возразить нечего!
Блаженный фыркнул, залился краской и поспешил смыться.
На все сборы ушло у нас с полчаса, последним подъехал следопыт на особом белом жеребце. Я даже знал, как таких называют благородные господа, но, увы, позабыл.
— Ну-ну, — улыбнулся Капитан, — а конь-то у тебя тоже…
— Я не рыцарь, — устало вздохнул Пес, — но жеребец у меня действительно хороший, не хуже доспехов и меча.
Следопыт повел нас прямиком через леса и буераки. Ночь выпала лунная и тихая, лошади шли за ним послушно по бездорожью и высокой траве.
Капитан достал свой хронометр из-за пазухи и взялся за старое. Зеленый призрачный свет циферблатов превратил его бледное лицо в диковинную скорбную маску.
Пес какое-то время щелкотню и треск не слышал, ехал впереди не оборачиваясь, но потом заметил, придержал коня и поравнялся с Капитаном:
— Погоди-ка, отец, это у тебя там не имперский карманный атлас, случаем?
— Он самый, — отозвался Капитан, продолжая рассматривать светящиеся шкалы хронометра. — Умеешь пользоваться?
— Откуда?! Только слышал про них, никогда раньше не видел. Поэтому вы смогли через Красное поле пройти, да? Он показывает, куда и когда?
— В том числе, — уклонился от прямого ответа Капитан, возвращая ценный прибор за пазуху. — Завал огибаем, да? Прямиком через кордон пройдем?
— Коней в рысь, — кивнул ему Пес. — Мы не воры, не крадемся.
— Клинки-и! Вон! — неожиданно скомандовал Капитан и сам рванул палаш из ножен.
Давненько я такого не слышал! Мы с Левшой удивленно переглянулись, разом обнажили и взяли сабли наперевес.
Баламут без промедления вложил одну стрелу в лук, а другую зажал в зубах, приобретя вид пугающий и залихватский.
Горбун мигом сбросил тряпки, скрывающие длинное полотно тяжелой секиры, и кольца в отверстиях тупия тревожно зазвенели, загудели в такт шагу коня.
— То, что надо! — похвалил Пес. — Казенная, эту музыку тут всякий знает.
Внезапно мы оказались посреди полевого лагеря не то местной милиции, не то каких-то разбойников. Я насчитал по обеим сторонам штук двадцать палаток и шалашей, пяток костров и три оружейных пирамиды. Лошадей нигде видно не было, нас никто не ждал.
