– Давайте сразу на "ты",-сказала девушка из-под меню, которым она накрыла голову.
– Что?
– Давайте на "ты". Вы ведь все равно этого хотите, правда? А я девушка не такая уж законопаченная. Я понятливая.
Комову стало немного не по себе от этой заявленной понятливости.
В этот момент рядом оказался приятный молодой человек. Вместо юбочки с передником его украшали черные брюки и бабочка.
– Это вы хотели за вон тот столик? Пожалуйста!
И бросился отодвигать Лизин стул.
С облегчением они оказались в тени с видом на Ленинский проспект. Напротив делил одиночество с трелками и бутылкой вина человек с серыми от щетины щеками и выкаченными глазами. Издалека видно – какой-то "национальный вкладыш". Он сразу стал неотрывно смотреть на Лизу, что несколько восстановило Комовское самолюбие.
Предупредительный молодой человек снова принес пухлые и огромные бордовые меню. На стол он положил дощечки с изображением всё того же крылатого парня.
– Это кто такой?-тут же поинтересовался Комов.
– Не знаю… Человечек какой-то.
Какой-то, видите ли, человечек!
Лампы на высоких ножках и с маленькими абажурчиками были увенчаны такими же человечками. Нет, положительно, все хотели в этот день свести Комова с ума: и эти крылатики, и гвоздем засевшая в голове неведомая Икария, и Лиза, и меню, которое Комовская рука уже открыла.
В глазах сразу заплескалось: "Воскресный бранч! Всего за 700 рублей любое блюдо из меню!", "Суп "Дары моря": перед подачей заправляется водкой и черной икрой", "Горячие блюда… 375, 560, 1190, пиво бочковое… 120, в бутылках… 100"
Комов оторвался от цифр и с тоской посмотрел за окно, где через дорогу сияла яркая и наглая вывеска бара "Космополит". Самым дорогим удовольствием там наверняка был бутерброд с соленой рыбой за 18 рэ.
Пока он мечтал, Лиза деловито пролистала меню и категорически сказала:
– Я буду кальмаров.
Комов вздрогнул и снова нырнул в огромные листы со страшными цифрами. Увидев цену, проставленную напротив кальмаров, он почувствовал, что его симпатия к сидящей напротив девушке значительно укрепилась.
– Ну что ж, морепродукты спасают от инфаркта. Мне этот выбор тоже нравится. Но под кальмары нужно пиво.
– Правда?
– Я настаиваю.
– Милиционеры так богато живут?
Комов вздрогнул и чуть не уронил меню.
– Разве я сказал, что я милиционер?
– Не знаю,-сказала Лиза.-Мне так показалось. Во всяком случае, не журналист, верно?
– Уф!-сказал Комов.-Потрясающе. Неужели я так похож на милиционера?
– Ага. Вот только ресторан не очень милиционерский. По меню видно.
– Милиционер по должности не имеет права плохо жить. Если живет бедно – значит, честен, следовательно – опасен.
– А ты честный мент? Несгибаемый? Как Робокоп?
– У нас бы с Робокопа на второй день золотые контакты свинтитли, а остальное бы списали и сдали в металлолом.
Заметив, что бабочки-меню сложили крылья, официант поспешил к ним, чтобы принять заказ.
– Пиво на ваш выбор, только не очень горькое,-сказал ему Алексей, опасаясь, что не сумеет правильно прочитать иностранные названия.
"Да, надо знать языки, а то попросишь где-нибудь за границей цыпленка-табака, а принесут сигареты…"
– Так какой ты милиционер?-вернулась Лиза к прежней теме.-С большими звездами?
– Не очень. Я точу гайку и не хочу быть начальником.
– Бедняжка! Не досталось громких дел?
Комов улыбнулся воспоминаниям.
– Одно могло быть громким.
– Правда?
– Представь себе.
– Расскажи.
– По большому счету ничего ужасного. За два года до развала Союза, прямо в "ондатровом заповеднике"… Ты знаешь, что такое "ондатровый заповедник"?
– Нет.
– Квартал в Кунцево, где жили работники ЦК. И вот, представляешь, там вдруг объявился пророк.
– Пророк? Настоящий?
– Потерпи, узнаешь. Вид этот пророк имел следующий: разумеется, усы и борода; добротно построенное габардиновое пальто и валенки, на которых было вышито: "Вперед к коммунизму!". В руке он держал посох, обклеенный фольгой от мороженого, на шее висел будильник, а вся грудь и шапка увешаны значками.
– Вот это да!-восхищенно сказала Лиза.-Действительно, настоящий пророк!
– Слушай дальше. Меня как молодого работника послали на это несерьезное дело: составить протокол и упечь, куда надо, этого явного душевнобольного. "Зачем же вы, гражданин,-спросил я его,-ведете себя так неадекватно общественному порядку?" А он отвечает: "Через два года Советская власть падет, я должен ее защитить". И рассказал мне – совершенно точно – как всё будет. Я его слова записал и предложил направить в ЦК. Начальство прочитало, сказало: "Страна идиотов, и сам ты – такой же!" Порвало мою записку и велело благодарить. Так я упустил возможность прославиться.
