– Очень приятно,-тем не менее галантно сказал он как полагается в таких случаях.-Вы правда работали здесь?
– А вы кто?
– Я Алексей,-сказал Комов, щепетильно взял непонятное создание за руку где-то возле локтя и вывел из-под обстрела чужих глаз и ухмылок. И от лишних ушей.-Разрешите узнать, как вас зовут?
– Разрешаю. Лиза.
– Какое милое имя.
– Вы всё-таки кто?
– Журналист,-гордо сказал Комов.-У меня задание написать об институте.
– О том, как его угробили?
– Если его угробили, напишем и об этом.
– Прямо не знаю,-сказала она.
– Вы не хотите помочь прессе? Кстати, как же вы здесь остались? И, похоже, процветаете?-задал щекотавший его с самого начала вопрос.
– Компьютерщики везде нужны.
– А… ну да,- посмотрел на нее с уважением, и тут же профессиональное чувство встрепенулсь в нем.-Значит, у вас должны быть хорошо развиты память, логика…
– Не знаю,-сказала девушка Лиза и впервые за весь разговор улыбнулась.-Но только меня не надо впутывать в это дело.
– Конечно нет, что вы! Обещаю, что ваше имя не будет упомянуто. Я и фамилии вашей не знаю ("И прекрасно!"-ввернуло создание). Покажите мне только, где у вас тут была лаборатория?
– Какая именно?
– Ну… где клетки стояли… такие, знаете… для птиц… или зверьков.
– А! Знаю. Я там недалеко сидела. Забавные у них зверечки были. Свинки морские, обезьянки.
– Обезьянки? (У Комова мелькнула почти безумная мысль) Большие?
– Вот такие.
Она показала – какие.
Алексей прикинул. В найденную клетку влезет, но с трудом. А свинки спички зажигать не умеют.
– Не проводите меня туда?
– Да там уже всё переделали!
– Вот и посмотрим.
– Я вообще-то жду… сейчас должны компьютеры привезти…
– А мы быстренько!
Светлый взгляд и улыбка Комова ее обезоружили.
– Ну ладно. Идемте.
Взвизги и уханье инструментов постепенно сменились более приятным аккомпанементом цокающих каблучков. Алексей не отказал себе в удовольствии поглазеть на ее ноги, щедро открытые взорам всех желающих. Черт, сколько же в некоторых бабах соблазна! Даже тоскливо делается.
Они прошли в какие-то двери и оказались в гулком пространстве между голыми стенами и акуратными герметичными окнами.
– Вот здесь… Я же говорила: всё уже переделали. Скоро сюда въедут. Кажется, рекламное агентство.
Комов уныло огляделся. В этом стерильном благолепии нечего было делать. Античные руины, скрывающие тайны истории, были безвозвратно погребены под асфальтом хайвэя.
Но он почему-то медлил.
– Что будете делать?-поинтересовалась девушка.
– М-да…-промычал он вместо ответа, нервно щупая в кармане жестяной номерок, снятый с клетки.-И что… всё здесь уже… вот так?
– Да,-вздохнула она.-Здесь уже всё… вот так. Вы что ищете?
Что ей ответить? Ищу тень прошлого, оставшуюся под финской краской и придавленную плиткой "Черный Лесбос". Ищу голоса, застрявшие в трещинах под штукатуркой…
Чьи-то шаги и бойкое насвистывание избавили его от ответа. Потом в меру отвратительный голос попытался запеть: "Миллион, миллион алых роз…" Но песня оборвалась, как только Алексей Комов и его спутница оказались в зоне видимости певца. По шляпе с маленькими полями, неподстриженным усам и дешевой авторучке, нелепо торчащей из кармана пиджака, Комов безошибочно узнал мелкого строительного начальника. Опережая дурацкие вопросы, он взглядом прочертил потолок и немного развязно, в стиле эпохи, сказал:
– Всё классно. Не придерешься. Верно, Елизавета?
При этих словах вошедший тоже с удовольствием глянул по сторонам, и глаза его сощурились от воспоминаний.
– А вы видели, что здесь было?
– Нет,-отозвался Комов, показав всем видом, что заинтригован.
Строитель погладил подошвой башмака гладкую сверкающую поверхность пола.
– Во! Красота! А было что? Не поверите: под линолеумом чуть ли не навоз был. Авгиев институт (засмеялся своей интеллектуальной шутке). Здесь ведь научное заведение обреталось.
– Ну?-изумился Комов.-А были какие-нибудь вещи, бумаги?
– Какие бумаги?-насупился тот; его рот подозрительно застыл под усами.-При чем здесь бумаги?
– Знаете, там могли быть автографы известных ученых. Письма… дневники… А это денег стоит.
Рот у строителя смягчился.
– Полно бумаг было.
