Родом Евгений был из города Севска Брянской области. А к нам попал в результате женитьбы на жительнице Вышнего Волочка. Пока у них в семье шло всё хорошо, он работал сначала учителем в городской школе-интернате, потом перешёл работать в церковно-приходскую школу священника Сергия Дикого. Но когда жена, не довольная его активной религиозной жизнью, не согласилась с ним далее проживать, он сильно этим по человечески огорчённый вынужден был уехать к себе на родину.
При себе Евгений постоянно носил Библию и всякую свободную минуту старался читать её. Насколько он был сведущ в Писаниях можно судить по такому примеру, — когда я на память в разговоре приводил какие-нибудь цитаты из Библии, он легко мог назвать номер их главы. Будучи горячо верующим человеком, свои религиозные убеждения он умело распространял и на жителей города, которые после его проповедей начинали ходить в церковь. Этому способствовал его личный пример высоконравственного поведения в жизни.
В свои тридцать лет Евгений был очень физически крепким человеком, и в компании с ним можно было себя уверенно чувствовать в любой обстановке. Но силой своей он никогда не кичился и всегда вёл себя скромно и спокойно.
Однако был в нём один недостаток, который в будущем во время нападения на РУВД решающим образом опрокинул всё наше мероприятие. Временами Евгений терял над собой контроль и мог невпопад нести какую-нибудь несуразицу. Эту бесовщину в нём увидела и святая Любушка, приехавшая умирать из-под Ленинграда, где прожила всю жизнь, в вышневолоцкий Казанский женский монастырь. Со слов Евгения во время службы в монастыре Любушка стояла перед ним, и когда он, предавшись мечтаниям, стал думать о чём-то постороннем, она повернулась и строго погрозила ему пальцем.
На этот раз в Вышний Волочёк Евгений приехал без определённой цели. То ли он хотел повидать своего сына, то ли хотел договориться с местным священством, чтобы они дали согласие на церковный развод его венчанного с женой брака. Но ни того, ни другого он не добился, — жена отказывалась ему показывать сына, а священники не разрешали разводиться, и он продолжал жить в городе, ночуя у своих знакомых. После короткого общения мы почувствовали друг в друге единомышленников, и я предложил ему пожить у меня дома.
Мою идею о вооружённом нападении на РУВД Евгений поддержал и лично согласился принять в ней участие. С целью вовлечения в наше мероприятие ещё кого-нибудь мы проводили агитацию среди некоторых его знакомых в городе. Люди понимали трагичность сложившейся в стране ситуации и соглашались, что надо предпринимать решительные меры для её выправления. Но на боевые действия с пролитием человеческой крови, при реальной опасности самому быть убитым, ни у кого не хватало силы духа.
Если бы нам удалось завербовать человек десять, то пожар, как минимум, в масштабе города можно было бы считать гарантированным делом. Силами пяти человек это было бы возможно только при решительном настрое и удачно сложившихся обстоятельствах. Расчёт мы делали на способность больших масс людей заражаться общим настроением. Толпа народа в отличии от конкретного человека легче поддаётся управлению, а осознание ими своей силы делает их агрессивными.
Вооружённый мятеж должен был протекать по заранее разработанному плану. Захватив оружие, мы намеревались освободить заключённых КПЗ, — это где-то около 70 человек и силой принудить их участвовать в погроме здания ФСБ, в котором тоже находилось не мало оружия. Одновременно надо было начать погром и поджёг зданий суда, МРЭО ГАИ, уличных торговых точек и магазинов, принадлежащих бандитам и одиозным фигурам города. Мы не без основания полагали, что население города не останется в стороне от проводимой экспроприации. На первых порах в ночной суете власти просто не смогли бы разобраться в сути происходящего и поддались бы общей панике. Во время неразберихи планировалось собрать осведомлённый костяк мятежа и, вооружив их, уже действовать согласованно из одного штаба. Штаб можно было бы разместить в той же милиции или в здании областной администрации. Далее требовалось перекрытие трассы Москва — Санкт-Петербург и дать бой прибывающим из Твери частям ОМОНа, которые на лицо не видели бы перед собой конкретного противника, что осложнило бы для них ведение боевых действий.
