Затем в субботу, 16 апреля, в 7 часов утра эти двое полицейских из больницы пришли к пастору Нтакирутимане домой.
— Они передали мне письма от пасторов-тутси, которые были там [в больнице], — рассказывал он. — Одно письмо было адресовано мне, другое — бургомистру. Я прочел свое письмо. В том, которое отдали мне, говорилось: «Вы понимаете, что они замышляют, они пытаются убить нас, можете ли вы пойти к бургомистру и попросить, чтобы он защитил нас?»
Нтакирутимана прочел письмо и поехал к бургомистру, Шарлю Сикубвабо.
— Я рассказал ему, что говорилось в моем письме от пасторов-тутси, и отдал ему письмо, написанное для него. Бургомистр сказал мне: «Пастор, у нас нет никакого правительства. У меня нет никакой власти. Я ничего не могу сделать».
— Я был удивлен, — продолжал Нтакирутимана. — Я вернулся в Мугонеро и велел полицейским отправляться с сообщением к пасторам и сказать им: «Ничего нельзя сделать, и бургомистр тоже сказал, что ничего не может сделать».
После этого пастор Нтакирутимана забрал свою жену и некоторых других людей, которые «хотели скрыться», и уехал из города — в Гишьиту, где жил бургомистр Сикубвабо и где многие из раненых беженцев в Мугонеро получили свои ранения.
— В Гишьите, — пояснил он, — своих [тутси] уже убили, так что там было тихо.
Пастор Нтакирутимана утверждал, что не возвращался в Мугонеро до 27 апреля.
— Все были уже похоронены, — рассказывал он мне. — Я так ничего и не увидел. — А после этого добавил: — Я никуда не ездил. Я сидел у себя в кабинете. Только однажды я поехал в Руаматаму, потому что прослышал, что и там погибли пасторы, и решил посмотреть, не удастся ли найти хотя бы их детей, чтобы спасти. Но там некого было спасать. Они были тутси.
Пастор Нтакирутимана строил из себя великого покровителя тутси. Он говорил, что давал им работу и пристанище и продвигал их в адвентистской иерархии. Потом задрал подбородок и заявил:
— Сколько живу, всю свою жизнь я никому не старался так помогать, как тутси.
Он, по его словам, не мог понять, как тутси могли оказаться настолько неблагодарными, чтобы выдвинуть против него обвинения.
— Кажется, на свете больше нет справедливости, — сетовал он.
Фамилия Нтакирутимана означает «нет на свете ничего больше Бога», и пастор сказал мне:
— Я думаю, что сейчас я ближе к Богу, чем когда-либо в своей жизни. Когда я вижу, что случилось в Руанде, меня это очень печалит, потому что политика — грязное дело. Многие люди погибли.
В его тоне не слышалось печали; его голос был усталым, загнанным, раздраженным.
— Ненависть — плод греха, и когда придет Иисус Христос, он будет тем единственным, кто ее заберет, — сказал он и снова добавил: — Все было — сплошной хаос.
— Говорят, что это вы его и организовали, — напомнил я ему.
Он с жаром возразил:
— Ни в коем случае, нет, никогда, никогда!
Я спросил его, помнит ли он точный текст письма, адресованного ему теми семью пасторами-тутси, которые были убиты в Мугонеро. Он раскрыл папку, лежавшую у него на коленях.
— Вот, — сказал он и протянул мне рукописный оригинал и перевод. Его невестка Дженни взяла эти листки, чтобы сделать для меня копии на факс-машине. Доктор Нтаки решил выпить и принес бутылку скотча. Адвокат Горза-Гонгора сказал мне:
— Я с самого начала был против этой встречи с вами.
Дженни принесла письмо. Оно было датировано 15 апреля 1994 г.
Дорогой наш руководитель, пастор Элизафан Нтакирутимана!
Доброго Вам здоровья! Мы желаем Вам сил перед лицом всех проблем, с которыми мы столкнулись. ХОТИМ СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО, КАК МЫ СЛЫШАЛИ, ЗАВТРА НАС УБЬЮТ ВМЕСТЕ С НАШИМИ СЕМЬЯМИ. Посему просим Вас вступиться за нас и поговорить с бургомистром. Мы верим, что с помощью Господа, доверившего Вам руководство сей паствой, которую собираются уничтожить, ваше вмешательство будет высоко оценено, как и спасение иудеев Есфирью.
С великим к вам почтением…
Письмо было подписано пасторами Езекиилем Семугеши, Исакой Рукондо, Сетом Руаньябуто, Элиезером Серомбой, Сетом Себихе, Жеромом Гаквайей и Езекиилем Зигириншути.
Доктор Нтаки проводил меня до моей машины. На подъездной дорожке он остановился и сказал:
