— Часы приближают нас к смерти? Я никогда не думала об этом.
— Все так, не ты одна. Давай не произносить это страшное слово, — попросила Римма. — Мне казалось, что я уже имею право говорить все, о чем думаю, и не бояться, но это слово… Оно такое ужасное, как и сама жизнь.
— Говорят, что надо радоваться жизни.
— Это для самообмана, чтобы не думать о своей кончине.
— Почему? Почему жизнь такая жестокая? — У Любы из глаз покатились слезы.
Она пыталась сдержать себя, но было поздно. Мысли подруги навеяли грусть и отчаяние, и Люба расплакалась, уткнувшись Римме в плечо. Она ощутила, как содрогнулось тело Риммы, когда она попыталась подавить в себе рыдания, которые толчками вырывались наружу. Римма обняла подругу и сама неутешительно расплакалась.
— Почему я должна покинуть этот мир так рано? — сквозь слезы говорила Римма. — Мне очень страшно! Я не хочу умирать!
— Я с тобой, мы что-нибудь придумаем, — отвечала ей Люба, хотя сама не знала, как утешить подругу. — Мы обязательно что-нибудь придумаем!
— Не бросай меня, Любонька, — всхлипывая, просила Римма.
— Я с тобой!
Они долго плакали, сетуя на несправедливость и жестокость этого мира, пока все слезы не были выплаканы.
— Если хочешь, то можем повторить поход в кабак, — сказала Люба, вытирая красное лицо после умывания.
— Не хочется. Оторвались один раз по полной, и хватит. Особого удовольствия я не получила.
— Чего еще тебе хочется?
— Так спрашивают о последнем желании человека на этой земле. — Римма попробовала улыбнуться, но улыбка вышла кривой и грустной. — Хочется в одночасье многого и ничего. — Женщина пожала плечами.
— Определяйся!
— Я подумаю.
Люба рассчитывала остаться у нее на ночь, но Римма сказала, что хочет побыть одна.
— Выгоняешь подругу? — пошутила Люба, одеваясь в коридоре.
— Нет. Буду обдумывать свое очередное желание.
— Особо не капризничай! — улыбнулась ей Люба на прощанье.
В квартире стало так тихо, что было слышно тиканье настенных часов. Римма подумала, что никогда раньше не задумывалась о том, что невинный часовой механизм с циферблатом на стене ведет людям обратный счет времени и каждое его тик-так — это еще один шаг в небытие.
«Надо думать о чем-то хорошем», — решила она и закрыла дверь, чтобы не слышать тиканье.
Римма приняла свою любимую позу на диване и задумалась о том, чего ей хочется сейчас больше всего. Конечно же, ей хотелось проснуться и понять, что ее болезнь — это просто страшный сон, но она не спала. Значит, надо отпустить мысли о неизбежном и подумать о своих желаниях. И снова она вспомнила Алексея.
«Неужели мы с ним так и не встретимся? Если быть откровенной, то очень хочется его увидеть, — думала она. — Только увидеть? Нет, я хочу испытать еще хотя бы один раз то, что было между нами в молодости, и снова ощутить себя желанной, возбужденной, страстной, такой, какой я никогда не была с мужем».
От одних таких мыслей ее бросило в жар. Римма ни разу не изменяла мужу, не допускала об этом даже мысли, но сейчас все было иначе.
«Кому нужна будет моя верность, если меня скоро не станет? — подумала она. — Если Алексей спрашивает обо мне у Тоси, значит, у него остались ко мне чувства?»
Римме безумно захотелось увидеть его. Ее уже не терзали сомнения, стоит ли это делать, она твердо решила после праздников поехать в село, узнать адрес Алексея и встретиться с ним.
«Скажу Игорю, что поеду на кладбище к родителям, проведаю бабушку Полю и узнаю адрес Алексея, — размышляла Римма. — Или все-таки сначала позвонить ему? Вдруг он не захочет меня видеть?»
Подумав, что у нее будет несколько дней для размышлений, Римма переключилась на уборку спальни.
***
Влада, Женя, Игорь и Люба со своим сыном Антоном сидели за праздничным столом. Такое случалось нечасто, когда они собирались вместе. Были подарки друг другу, шампанское на столе, елочка в углу комнаты, и царили веселье и радость.
Римма смотрела на них и думала, что до этого не ценила такие минуты, не задумывалась о том, что когда-то они могут закончиться для нее. Все поздравляли друг друга, перекрикивая певцов на экране телевизора, пели караоке, шутили, танцевали, резались в «дурака», и Римма забыла на время о своем диагнозе. И только под утро, когда все немного устали и решили подремать, Люба вопросительно взглянула на подругу.
