Чтоб тебя, мой родимый, нежно к сердцу прижать.
Не позволю тебя я супостатам убить,
Я готова собою жизнь твою защитить!»
Впереди – Севастополь, канонада слышней,
Здесь бои за высоты шли уж несколько дней.
Там, где раньше пшеницей колосились поля,
В адских огненных муках содрогалась земля!
Дым, гарь, грохот орудий… «Стой, куда же ты, мать?» —
Часовой крикнул строго. – «О сыночке узнать».
В блиндаже у комдива стала слёзно просить:
«Мне б свидание с сыном…» – «Не могу разрешить:
Полк, где сын твой, штурмует там, на склоне горы,
Вражьи доты и дзоты, подожди до поры».
И тогда на колени опустилася мать:
«Дай в последний разочек сына мне повидать!»
По камням раскалённым мать бесстрашно ползёт —
Из окопа в траншею, ищет сына, зовёт.
И летит перед нею, словно птица, молва:
«Чья-то мать ищет сына, сына ищет, братва!»
И у каждого сердце вмиг забилось сильней —
Словно вспыхнул свет добрых материнских очей!
И неведомой силой вдруг тела налились,
На фашистов в атаку в полный рост поднялись,
Смяли вражьи заслоны, словно вихрь огневой,
Алый флаг водрузили над Священной горой!
…И стоит – уже в бронзе – с той военной поры
Мать, обнявшая сына у подножья горы.