— Это был просто случай, мы забылись. Хорошо? Никто не виноват.
— Это несчастный случай, который рано или поздно должен был случиться. Чем же я лучше Дебби Энн? О господи!
— Пожалей себя. Это звучит ужасно. Ты не виновата, и я не виноват. Господи, разве мы этого хотели? Что за дьявольская сегодня ночь! Слушай, Ширли. Оглянись вокруг. Лунный свет, тропическая ночь, пляж… Мы немного пьяны.
И вдруг, к его удивлению, она засмеялась. Искренне и весело. Без малейшего намека на истерику. Он почувствовал себя обиженным и возмущенном. Не надо смеяться над маленьким лысым человеком, милая. Это невежливо. Потом он понял, что она смеется над ними обоими, и осознал, что это было действительно смешно, как-то по-особенному смешно, так что он тоже засмеялся, и смеяться было приятно. Когда они шли обратно к дому Теннисонов, смех все время возвращался, но каждый раз он становился все короче и короче, и к тому времени, когда они добрались, все закончилось.
— Какая безумная, безумная ночь, Майк!
— У меня случались вечера и поспокойнее.
— Я бы хотела в тебя влюбиться, Майк. Думаю, у меня бы получилось. Мне кажется, это было бы нетрудно.
— Даже и не думай об этом. Пожалуйста. У меня и так достаточно проблем.
— Хорошо. Я не буду в тебя влюбляться. Знаешь, я себя сейчас чувствую так хорошо, как мне не доводилось на протяжении многих-многих месяцев. Слезы и смех. Терапия. С этого момента у меня все будет хорошо, Майк. С этого момента я не стану относиться к себе настолько серьезно.
— Это разумная программа.
— И меня давно так не целовали. Это в некотором смысле внушает уверенность.
— Как будто ты в этом нуждаешься.
— Спасибо, Майк.
— Не за что.
— Спокойной ночи, Майк. Если я смогу чем-то помочь в этой… ситуации у Джеймисонов, дай мне знать.
— Разумеется. Спокойной ночи, Ширли.
Он пошел обратно один, довольно медленно, совсем не замечая красоты этой ночи, размышляя про себя: «Я целовал хорошенькую женщину. Ничего больше не произошло. Я мог бы пойти гораздо дальше. Но мне это не так уж легко. Я не Трой. А почему, собственно, я не могу чувствовать себя непринужденно в подобной ситуации?»
Вернувшись домой, он взял стул с крыльца и, поставив его на пляже, сел лицом к Заливу. Он начал неторопливый разговор с Пуговичкой. Что ты об этом думаешь, детка? Думаю, что ты все еще позволяешь людям пользоваться тобой, Майк, ягненочек. Навешивать на тебя свои проблемы. Проклятие Роденски. Хорошо, позволяю, но им нужна помощь, им нужен друг, и мне все равно немногое удается сделать. А как насчет Ширли? Что ты хочешь, чтобы я сказала о ней, Майк? Она молодая, и хорошенькая, и достаточно неглупая, и основательно запутавшаяся. Не воспринимай ее как проблему. Тебе нужен кто-то рядом, Майк. Человек, с которым тебе было бы хорошо. Ладно, а как насчет того, что в один прекрасный момент я обнаружил, что готов взгромоздиться на нее? Знаю, что рано или поздно ты заговорил бы об этом, Майк. Чего ты ищешь, утешения? Отпущения грехов? Я-то определенно могу подтвердить, что ты никогда не относился легко к этим отношениям. Но ты не получишь от меня никаких заранее выданных индульгенций или прощения. Время твоего воздержания исключительно твоя собственная проблема, мой мальчик. Теперь, когда мое отношение к этому… весьма отстраненное, тебе придется решать все самому. Но могу тебе сказать, ты никогда не был дешевкой — если тебе это поможет. Спасибо, девочка, но это не совсем то, чего я хочу. Я знаю, Майк.
И он задремал, а когда открыл глаза, то мир изменился. Он чувствовал себя слегка замерзшим и спокойным. Наступил серый рассвет. Он зевнул, потянулся, поскреб пальцами щетину на подбородке и оттащил кресло обратно на крыльцо. На востоке виднелась красная полоска. Он чувствовал себя совершенно расслабившимся, немножко самоуверенным и даже чуточку бесшабашным.
Достаточно бесшабашным или же, как он признался себе позднее, достаточно безумным, чтобы пробраться на «Скиммер», влезть на борт с большой осторожностью и, двигаясь по боковой палубе на цыпочках, заглянуть в каюту. Света было еще недостаточно, чтобы он мог четко все различить. Но он и не хотел видеть все в подробностях. Он посмотрел в окно каюты. Они лежали на койке, прижавшись друг к другу, с одеялом поперек бедер. Трой храпел во сне. Майк видел бледные сплетенные конечности и понимал, что они спят в обнимку.
