-- И благослови достояние твое.
-- И "победы даруй"...
И кадили, кадили, кадили...
Кадили на "просительных", кадили на "благодарственных"...
И гул гудел дворянский от "Алтая до Кавказа, от Амура до Днепра":
-- До последней капли крови!
-- Животы на алтарь отечества великого! Все животы!.. Покладем! Покладем! Покладем!
И стройными шеренгами пошли животы в фуражках с кокардами и алыми околышами на алтарь отечества, великого и неделимого отечества...
Пошли животы дворянские и дорогой приустали...
И сели животы дворянские отдыхать в земском союзе, в городском союзе, в военно-промышленном комитете, в Красном Кресте...
И сделались животы дворянские земгусарами. С погонами, в галифе и в сапогах со шпорами...
И защищали великое отечество.
Защищали, земгусарскими саблюками размахивались, земгусарскими шпорами позвякивали...
И громким гулом отечество наполнялось:
-- И жен отдадим! И жен для отечества!
-- И детей отдадим! И детей для отечества!
И жены ихние и дети ихние отмобилизовались. И жили себе в поездах, в госпиталях, в складах -- патронессами...
Жили -- воевали, от врага лютого защищались, земсоюзными пайками кормились...
И распевали тонко и распевали толсто:
-- Спаси, господи, люди твоя...
-- И благослови достояние твое...
-- И "победы даруй"...
Аж до "победного конца"... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тысячи тысяч крестьянских, тысячи тысяч рабочих трупов.
А над ними пьяное:
-- Спаси, господи, люди твоя.
-- И благослови достояние твое...
И ладан, и смирна, и восковой чад.
Тысячи тысяч беженцев желто-зеленых и тысячи тысяч детских головенок -- и долинами, и речками, и шляхами, и дорогами...
...Победу благоверному над супротивныя даруй...
И земгусарский всероссийский посвист... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Животы несут... Все, какие только дома поотыскались: и старые животы, и молодые животы, и женские, и детские... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так и не донесли.
В земгусарах задержались.
Полверсты, может, только до алтаря и осталось.
А хорошие были животы: упитанные, плотные.
Так ни на что и перевелись.
Как напала после Октября на прекрасные животы "барыня"...
До сих пор бегают...
Только уже острыми те животы сделались, исхудали.
И алтаря нет.
Некуда положить.
1924 ______________________________________________________________________
Когда-то и теперь
Что, если бы когда-то, при царе, во время какой-нибудь переписи, спросили бы тебя:
-- Ты какой национальности?
А ты взял бы да и брякнул:
-- Украинец!
Вот так штука была бы! И пристав мчался бы с колокольчиками, и исправник тарахтел бы с пристяжными -- чтобы на такое диво дивное подивиться -- на живого украинца.
А губернатор одну телеграмму отстукал бы исправнику:
"Доставить мне это чудо-юдо в губернию",
а другую -- министру внутренних дел:
"Честь имею доложить Вашему высокопревосходительству, что в селе таком-то один мужик украинцем назваться посмел. Уже сидит. Молебен за здравие государя императора отслужили. Жду указаний".
А министр -- телеграмму-ответ:
"Выслать в 24 часа!"
И был бы ты аж в Нарымском крае, кандалами громыхал бы
А теперь мы и украинцами зовемся, и дома живем, и в школе по-украински учимся.
А вы вот спросите своего учителя, который учительствовал до революции, как ему было приказано нас учить.
Что ему было бы, если бы посмел он с детьми какую-нибудь украинскую песню разучить.
Он вам вот что расскажет...
Едва только послышится в школе украинская песня, батюшка в ту же ночь садится за стол и пишет инспектору народных школ:
"Ваше высокоблагородие, считаю своим пастырским долгом с прискорбием сообщить Вам, что появился в школе нашей гетман Иван Мазепа, который выделить намеревается Малую Русь из-под скипетра Великого Белого Царя. Дети в школе поют уже "Ой, за гаем-гаем, гаем зелененьким". В случае если не будут приняты неотложные меры, в селе нашем будет республика.
Ваш покорный слуга
отец И.Пресвятобогородицкий".
И вот (словно случайно) приезжает в школу инспектор.
