— А на моем месте, на председательском?!
— Ой, ваше превосходительство, сидит… И небритый, нестриженый и… о позор! — без галстука, ваше превосходительство!
— И без погон?!
— И без погон!
— Ну, а как! Начинает как?! "Господа дворяне, на вас смотрит царь, на вас…"
— И не "господа", ваше превосходительство! И "на вас не смотрит"… А просто говорит: "Товарищи! Помещики, говорит, хищники, эксплуататоры…"
— Ой! А полицмейстер? Молчит?
— Молчит, ваше превосходительство… Да что молчит?! Кричит: "Правильно!"
— Сменить! Написать губернатору! В рог его, рак-к-калию, в бараний!
— И губернатор за них!
— К министру! К командующему войсками!
— И министр их! А командующий войсками вышел: "Товарищи, говорит, буржуазные эксплуататоры готовят новые каверзы…"
— Погоны с него!
— Без погон, ваше превосходительство… В блузе…
— Ну, а вы?! Что вы сделали?!
— Умер, ваше превосходительство!
И долго еще бы капали слезы у Тигра и Евфрата, где находится еще и до сих пор не национализированный рай божий…
1922
Перевод Е. Весенина.
В Дании проводится тайный сбор пожертвований для бывшей царицы Марии Федоровны, так как аграрный банк, где были ее капиталы, прогорел и она осталась без ничего.
(Из телеграмм.)
Нехорошо с царицей…
Нищенствует царица…
"Августейшая", можно сказать, окончательно "задекабрилась".
Следует поддержать.
Всяк, кто верноподдан, обязан лепту дать. Какой-нибудь динарий или еще там что.
Все же "кесарево — кесарю".
А если "кесаря" вкесарили, значит, "кесаршино — кесарше"!
Нужно дать.
Следует поддержать.
А то ведь бедует.
"Русская государыня" — и без юбчонки. Да еще на Западе! Просто срам для русского народа!
А то послать бы ей какие-нибудь две-три тысячи (1923 г.) и имели бы:
"Пребываю к вам неизменно благосклонная.
Собственной ее импер. величества рукою начертано
Мария".
Хорошо…
И ее реноме поддержали бы, и весь Запад по головке нас погладил:
— Вот хорошие люди! Вот как к своей династии!
А то подумайте только, царица вдруг да напишет:
"Мосье Пуанкаре! Не прислали бы вы царице несколько франков на чепчик, а то старый замызгался и неудобно верноподданным аудиенции давать.
Пребываю к вам неизменн. Мария".
Просто срам берет, когда подумаешь даже…
Следует поддержать!
Да и вообще нехорошо с нашей династией…
Кирилл пьянствует, у Николая (главнокомандующего), говорят, от седла геморрой, а Дмитрий Павлович день и ночь в очко режется.
А не забывайте, что каждого из них уже раз по пятнадцать на престол выбирали.
Цари, значит, а вот такое выкомаривают.
Неудобно.
Нужно им место дать.
Раз уж выбрали их царями, построить им по престолу где-нибудь в Москве.
Лезьте, мол, правьте!
Дать им рулон бумаги, пусть манифесты пишут.
Сопьются же, окаянные.
И в церквах пусть бы их поминали.
А то встретился знакомый диакон и жалуется.
— Не за кого, — говорит, — и "многая лета" как следует прореветь. Раньше, бывало, как начнешь: "Благочестивейшего, самодержавнейшего-о-о-о-го-го, великого-го-го…" Да как пойдешь-пойдешь, да все на "о", да на "о", да как допрешь до "лета", как попрешь "лета", то чувствуешь, что есть что переть, куда переть, и за кого переть… Аж окна бренчат. А теперь разве на одной "богоспасаемой державе" так попрешь?
Аж заплакал, бедняга.
А то попирал бы себе прямо трех сразу.
И царей бы выручили, и диаконам удовлетворение.
Нужно об этом поразмыслить…
1923
Перевод И. Собчука.
В Болгарии революция. Царь Борис отрекся от престола.
(Из газет.)
Плохо, ей-богу, плохо быть царем.
Царствуешь, царствуешь, вдруг вот тебе — на! Наставляют колено, подталкивают — и лети!
Летишь, а тебе еще сзади:
— Катись! Катись!
И катись, потому что не покатишься, — все равно поддадут.
Покатился, значит, и остановился:
— Ну и что? Что делать?
Царем был — работы было не очень много.
Натянул мантию или там еще какую лихую годину, насадил на голову корону, взял в руки скипетр. И иди себе, головой, словно кобыла в "спасовку", покачивай.
Тебе отовсюду "ура", "слава" тебе летит со всех сторон, полицейскими нагайками подогнанная.
Хар-рашо!
Подадут тебе закон, покажут пальцем место, где нужно расписаться, ты себе тихонечко, будто волостной старшина, и выводи:
