Ханин назначил дежурных на дорогу, а остальным приказал расквартировываться по отделениям. Сам он остался у невероятно глубокого колодца, глядя вдаль на потемневший горизонт.
Почти ночью прибежали старшины всех трех отделений и доложили, что все отделения устроились, дневальные в домах назначены. Дозорные на дорогу будут разбужены в срок. Ханин назначил подъем на восемь. Это была, конечно, роскошь, но уставшие за переход курсанты должны были восстановить силы. Оставив рядом с собой командира второго отделения, Ханин отпустил остальных.
– Что твои говорят? – спросил он у комода.
Тот помялся и переспросил:
– Тащ командир, я не понимаю…
– Я спрашиваю, каково состояние твоих бойцов.
Комод посмотрел назад, будто мог увидеть свое отделение, а повернувшись, сказал:
– Устали. Все устали. Даже по вам, виноват, видно… Особенно сегодня после захоронения. И страшно. Никто не показывает, но многих просто трясет от страха.
– Как зовут?
– Полейщук.
– А имя?
– Александр.
– Саня, значит…
– Так точно.
– Чего они боятся?
– Да всего… И что бандиты могут всех перерезать, а у нас даже оружия нет. Да и куда идем – непонятно. Вон, трупы валяются… А дальше-то, наверное, еще хуже будет. Нет, чтобы, там, сбежать, как эти двое, никто, конечно, не говорит, но и дальше идти не хотят. Мало ли на кого напорются. Хочется уже к своим прибиться.
Ханин посмотрел на него, а потом снова устремил взгляд во тьму ночи.
– Ой, смотрите, тащ командир, вон туда.
Старший лейтенант посмотрел, куда показывал взволнованный курсант, и заметил чуть видимую в темноте искорку. Как ни приглядывался Ханин, не смог определить, что это такое и какое до него расстояние.
– Что это?
Ханин пожал плечами:
– Может, деревня. Может, еще что… Запомни направление. Завтра ты со своим отделением и со мной пойдете на разведку. Все ясно?
– Так точно.
– Все… Спать.
Курсант ушел, а Ханин еще постоял, послушав, как тихонько переговариваются часовые. Сделав им замечание, он направился в дом, где расположилось первое отделение.
Утро получилось слегка суматошное. Пока оголодавшие курсанты готовили и завтракали, Ханин умылся и почистил зубы найденной щеткой и почти высохшей пастой. Побрился. Посмотрев на себя в зеркало, он нашел, что достаточно сильно осунулся за последний месяц. Решив себя взбодрить, он разделся догола и вылил на себя полведра холодной колодезной воды, натасканной курсантами. Весь намылившись, он со скрежетом зубов и замиранием вдоха ополоснулся остатками из ведра. Долго растирался и, чертыхаясь, влез в грязную форму. Драные носки он надевать не стал, а просто выкинул их в траву рядом с забором, у которого ополаскивался. Зашел в дом и, собственно без стеснения обыскав шкафы, присвоил себе чистые носки и нижнее белье.
Появившись на завтраке курсантов во дворе соседнего дома, он застал взвод дико потрепанным и спустя несколько минут выяснил, что произошла банальная драка. Выделив четырех зачинщиков, сильно помятых, с разбитыми губами и видом несправедливо обиженных, он допросил их. Выяснилось, что кто-то из второго отделения, они так и не сказали кто, поутру стырил из запасов взвода три банки тушенки и тихо «заточил» их. Судя по тому, что четверо были достаточно сильно разгневанными и раздосадованными, Ханин решил, что драться этим четверым пришлось с целым отделением.
Не поясняя своих указаний, Ханин приказал этим четверым получить у комода провиант на двое суток, а им самим озаботиться поиском ножей в домах.
Даже не зная, что предположить, курсанты ушли выполнять приказ.
Сам Ханин успел и позавтракать, и покурить, прежде чем провинившиеся появились. Не соблюдая никаких условностей, один из курсантов спросил:
– Вы, что, нас изгнать хотите?
Ханин, ухмыльнувшись и потушив окурок, ответил:
– Нет.
– А тогда зачем же… – курсант осекся под взглядом старшего лейтенанта. – Виноват!
Ханин отвернулся от него и крикнул Полейщука. Комод второго отделения будто и не уходил никуда, появился сразу и доложил, что его отделение готово к выходу.
– Отставить. Они остаются здесь. А ты, Саня, берешь вот этих орлов, – Ханин указал на ничего не понимающих курсантов с поставленными у их ног сумками и пакетами, – и через полчаса на дозорном посту ждете меня. Да… и это… найди себе тесак какой. Мало ли, пригодится.
