Они до сих пор мстили за Роберта и его группу, за погибших ребят Антона, за раненого Ханина.
После отбоя, слишком позднего из-за новостей про водопровод, Назим прошелся по постам и, проверив бойцов, сам направился на боковую. Завтра они целый день будут прочесывать городок, отмеченный Киром на карте. Про себя, при воспоминании о Кире, Назим улыбнулся. Тот, кто бы мог подумать, раздобыл себе БТР и на нем теперь рассекал впереди колонны из двух грузовиков. Причем БТР был с пушкой и полным боекомплектом. Он бы еще на танке разъезжал… Эта корова жрет какое-то уж совсем кошмарное количество топлива. Что не приход на базу, так Кир еле, на последних каплях, возвращается. И это постоянно где-то пополняя бак… По большому подозрению Назима, тот просто нашел остатки от какой-то армейской части на юге и вот дербанил ее по чуть-чуть. Арсенал там пополнить, ГСМ утащить…
«Поляны сходов» теперь не существовало. Вместо нее в недалекой от города деревушке создали укрепленный пункт и там уже разгружали пришедшие с похода колонны. Оттуда уже грузовиками привезенное тащили в город. Там же существовал и штаб поисковиков, и диспетчерская, и сидел организованный по команде Ханина отряд быстрого реагирования. Их отчего-то прозвали пограничниками или просто погранцами. Была в отряде почти рота, и в задачу этого отряда входило не только прикрытие поисковиков, но и глубокие дозоры на восток. Говорят, погранцы даже до логова бандитов проходили. Командир отряда и начальник штаба поисковиков одновременно, Артем Наумович, оказался неплохим организатором и просто человеком. Не имея никаких указаний на этот счет, он все-таки иногда перекидывал поисковикам и дополнительные рации, и обмундирование. Даже ремонтом автомашин занимались его погранцы и техники, а не поисковики. Он их просто выпроваживал из Крепости, как окрестили эту деревушку, и говорил, сколько тем отдыхать до починки или просто очередного выхода.
Всего поисковых отрядов было шесть. В каждом отряде – по взводу обученного народа от восемнадцати до, страшно сказать, пятидесяти пяти лет. Это у Виктора Павловича в отряде… Это, собственно, он сам такой старый… Ему предложили после смены власти уйти на покой куда-нибудь в менее напряженное место, но он, подняв бучу, что от него хотят избавиться, так никуда и не ушел. Его отряд укрепили, выделили машину из мэрского гаража. Вторую и третью он сам притащил в город. Так и катается старик. У него в отряде, говорят, вообще хана… Дисциплина и все такое… Служу отечеству… горжусь страной… задницу в британский флаг за командира… Назим до такого не доводил ни старых своих воинов, ни новых. Только одно: я старший, и это не обсуждается. Бывало, попадались, конечно, уроды, что, глядя на щуплого Назима, презрительно кривили губы, но он их либо немедленно ставил на место, бросая первыми в разведку, либо «по дружбе» передавал другим командирам. В одном случае вернувшиеся из первой разведки, прошу прощения, обгадившиеся от неизвестности и страха бойцы начинали невольно уважать тех, кто так живет уже несколько месяцев, и их командира, за все отвечающего. А во втором случае он только ухмылялся, когда ему жаловались на тех стервецов, которых он подкинул.
Улегшись в уазике на заднем сиденье – командир мог, наверное, себе позволить спать не на земле, – он вспомнил отчего-то Деню.
Малыш до конца еще не поправился и ходил с огромным трудом, наваливаясь на клюку, словно старуха. И хоть он со слезами умолял Кира и Назима взять его в поход, ему старались как можно мягче объяснить, что они его с удовольствием возьмут к себе в любой из отрядов, но тот должен до конца поправиться. Самое забавное, что этот обалдуй не дал себя разоружить даже в больнице. Там, говорят, дошло до истерики и личного вмешательства Дантеса и Антона. Так он и таскался из больницы до особняка Ханина, в котором жил, с двумя стволами на поясе, чуть прикрытыми подаренным Алиной свитером. Хорошо хоть обрез отобрали… Вид невысокого парнишки с оружием, конечно, озадачивал население, но не долго, вскоре все Дениса узнавали и достаточно подробно знали его историю. А история Дениса, по мнению Назима, была одной из самых тяжелых. По крайней мере, вначале.
