Поднявшись наверх, он сказал пытающейся уснуть Алене:
– Давай попробуем добраться до него…
– Когда? – спросила девочка, приподнимаясь на локте.
– Не завтра. Точно не завтра… Давай послезавтра… А завтра будем собирать вещи.
Алена спросила:
– Ты думаешь, он далеко?
– Километров двадцать… Не меньше.
– Это мы до самого вчера идти будем…
– Да, скорее всего. Мы торопиться не будем и долго отдыхать тоже. Просто дойдем, посмотрим и, если не понравится, вернемся.
Алена легла обратно на подушку и сказала честно:
– Мне так не хочется уходить. Мы здесь еще месяц прожить можем. А может, и больше.
– Мы и останемся здесь, если нам не понравится там, – беззаботно сказал Тим.
– Мне страшно идти туда, – призналась девочка.
– Не бойся… – Мальчик нашел руку Алены и крепко сжал ее. – Я с тобой, и я не безоружен.
Он явно намекал на свое ружье и одиннадцать патронов к нему.
Скоро они уже спали и лишь заворочались во сне, когда мимо них по дороге прогрохотал грузовик в сопровождении уазика.
Назим связался по рации с городом и уточнил свои координаты. Город передал ему новости. Он искренне радовался с диспетчером тому, что наконец-то дали воду. Его подружка, наверное, сейчас там была до невозможности рада. Когда неделю назад дали свет, она даже заплакала от счастья.
Рассказав ребятам, что по возвращении они уже будут как люди мыться в ванной, он дал пищу для костровой болтовни аж до отбоя. Народ откровенно восхищался тем, что делают для города с их помощью пришедшие к власти Рухлов и Ханин. То, что там еще и тьма народу в этом участвует, как-то забывалось. Ни у кого сомнений в исходе приближающегося голосования не возникало. Или Ханина, или Рухлова выберут в мэры. В сущности, для дела это было все равно, но поисковики все же предпочитали Ханина. Антон для них был просто преданным сподвижником их командира. И хотя все они его знали, знали его жену и любили их, все равно… Как-то Ханин был ближе к телу…
У Назима теперь был взвод в подчинении. Хорошо подготовленный и вооруженный взвод. А как он радовался, когда они нашли себе еще и транспорт. Все радовались. Теперь за одну неделю Назим, бывало, по две ходки делал. Смог забраться на север так далеко, что по картам казалось, еще чуть-чуть, и он в Питер въедет. Обогнул большой залив так, что он не без гордости говорил о рекорде поисковых групп. И хотя поездки на север были малопроизводительными, он все же катался и без груза не возвращался. Население ему не мешало. Видя на грузовике развевающийся триколор, народ, прятавшийся по деревням, иногда даже навстречу выходил. Объясняя всем, что они всего лишь заготовщики провианта для такого-то города, он не упускал возможности порасспрашивать самих жителей на предмет: нет ли банд в округе, не слышали ли они стрельбы где… и так далее. Иногда ему рассказывали тревожные новости, что да, мол, видали, проходила колонна из грузовиков. И мужики вооруженные были в них. И о том, что это федеральные войска, не могло быть и речи – видели, как они стреляют из машин на каждый шорох. И пленных везут с собой, связанных. Назим не стремился вступать в бой, но и не бежал, как раньше, от первого упоминания о бандитах с запада. Один раз до смешного дошло: они прибыли в какой-то поселок буквально через час, после того как его покинула колонна боевиков. Об этом ему рассказал отец последнего в деревне семейства, успевший увести своих в поле и там укрыться. Увидев флаг на грузовике Назима, он прибежал и сначала осторожно выведал, кто они такие, а после, убедившись, что не бандиты, рассказал о колонне и просил забрать их в город. Пришлось отправить уазик с этой семьей, а самим двигаться дальше. Это как раз в позапрошлую ходку было, вспомнил Назим, и улыбнулся тому, что они, проказы ради, еще преследовали бандитов и застали их, устраивавшихся на ночлег. Всю ночь они обстреливали их, а наутро еще и из последнего гранатомета шмальнули. И хоть бандиты пытались отстреливаться, но без толку. Итогов своих боевых действий Назим не знал. Но был рад произведенному эффекту на отморозков. Пусть, мол, знают, что сюда соваться нельзя. А знал бы он, что колонна боевиков, уходя поутру на базу, в общей могиле на месте стоянки оставила восьмерых, Назим бы загордился вообще.
