Команда встретила тяжелое возвращение Рухлова чуть ли не с ликующими воплями. Даже Алина не удержалась и, увидев, что притащил он и его товарищи, бросилась тому на шею и долго под улюлюканье команды его целовала. Вечером был объявлен сбор всех возле землянки Антона.
Уже полностью вооруженная группа собралась возле костра и единогласно приняла три правила их команды.
1. Подчинение беспрекословно командиру или тому, кого он назначит старшим.
2. Еда и добытое делится поровну на весь отряд с премиями добытчикам.
3. Никто из отряда не может уйти, кроме как на тот свет. И то… это не приветствовалось.
Не знаю, много ли из собравшихся воспринимали все это серьезно, но никто не посчитал правила каким-то излишеством.
Информацию о том, что все получено в долг, восприняли с пониманием и решимостью как можно быстрее рассчитаться с поисковиками. Будь их воля, они бы в ту же ночь пошли на поиски складов и провианта. Однако вступивший на должность командира Рухлов остановил их простым вопросом: сколько из вас стрелять-то умеют? Оказалось, что все. Но он сказал невзначай, что у Ханина тоже все стрелять умели, однако он с пулей в животе еле дотянул до больницы города. Это несколько остудило пыл новоиспеченных бойцов.
Наутро Антон вместе с Алиной направились к Артему Наумовичу, в свое время бывшему инструктором по стрельбе. И началось…
Ящик патронов ушел за неделю. Зато Рухлов получил себе в дружину и самого Артема Наумовича, понравившегося парням и из охламонов – мелких уголовников – сделавшего достаточно грамотных стрелков. Несмотря на слабые протесты, Антон заставлял всю свою банду, как ее называли другие обитатели деревушки, по утрам делать километровый круг с полным вооружением. Участвовали все, включая Алину, честно взявшую на себя обязанности медсестры и капеллана в юбке. Кстати, относились к ней с нескрываемым восхищением. Она мало того что била по мишени из автомата семьдесят из ста, так еще, когда один из бойцов прострелил себе по дури ногу, прямо в полевых условиях извлекла пулю и заштопала пацана даже без наркоза. Тот, конечно, бледнел, но не орать же при жене командира, как сосунку…
Еще через неделю вся группа выдвинулась к «поляне сходов».
На поляне царил невообразимый хаос. Целых три группы со своим грузом и личными вещами расположились на пятачке диаметром чуть больше десяти метров. Среди нескольких расставленных армейских палаток стояла волокуша одной из групп, явно уже возвращающейся домой, но задержавшейся здесь.
На подходах по ним пальнули очередью, и Рухлов дал команду своим залечь. Полейщук, подошедший взглянуть, кто это к ним пожаловал, узнал Антона, и вскоре его группа влилась в неорганизованно отдыхающую толпу.
Алина цвела в этом обществе. Все старались ей угодить и пригласить к своему костру. Антон уже собирался ее одернуть, чтобы физиономия такой довольной не была, но его затащили в одну из палаток, где уже сидели, склонившись над картами, Назим и Кирилл.
– А… Вольные стрелки? – приветствовал Назим Антона.
Поздоровавшись, он присел рядом с Киром, и через пять минут его ввели в курс происходящего.
– Короче, это наша последняя ходка… – подытожил Кирилл. – Нас расформировывают и на наше место бросают ментовские отряды.
– Всех? Всех расформировывают? – спросил Антон.
– Нет, – со вздохом сказал Назим. – Этого халявщика и его команду оставляют.
Он явно имел в виду лояльного к мэру Виктора – знакомца Антона и командира одного из поисковых отрядов.
– А вас?
– Кого куда… Но вместе нам не дадут остаться. Это факт… – Кирилл откинулся на свой вещмешок и продолжил: – Я вот уже в город не вернусь. Я знаю, что меня там в первую очередь разоружат, а потом все и скажут…
– Может, обойдется? – с надеждой спросил Антон.
– Вряд ли… – помотал головой Кирилл.
Все помолчали, и, нарушая тишину, Антон спросил:
– А ты, Назим?
Паренек сказал, усмехаясь:
– У меня выбора нет… Там у меня подружка и ее семья… У нас слишком все серьезно…
Покивав, Антон спросил:
– Ну, ладно… А с Ханиным ты виделся?
Все отчего-то улыбнулись, а Назим ответил:
– Он мне из-за вас чуть по морде не съездил.
