Кого обманываем, Арсений Николаевич?
Кончено.
Но живым сдаваться не стоит. С быдлом разговаривать нам не о чем. Собственно, и без химии мы тоже обойдемся.
…Качались лапы ели, журчала вода. Как тогда, в Вырице. Шурочка была вся в светлом, воздушном. Брат смеялся, глупо подшучивая и стесняясь. До смешного теплое шампанское…
Белов еще раз обтер кургузое тельце «Коровина», и дважды быстро выстрелил в сторону кустов. Затем аккуратно уткнул обжигающий ствол себе под подбородок…
Русским офицером и дворянином Арсений Николаевич Белов давно уже перестал быть. Существовал финским и немецким агентом под незамысловатым псевдонимом Буре. И последние двадцать лет жизни Арсения Николаевича жизнью в общем-то не были. Но ушел бывший дворянин не колеблясь…
…Еще раз хлопнул выстрел. Капитан Голуб тянулся на цыпочках, пытаясь разглядеть врага. Определенно, здесь, под скосом. Ушлый дедок-то… Тут без спешки нужно. Ишь, засел…
За кустами завозился, отмахиваясь от комаров, Хворостин. Нет, ну что ж за чучело такое? Голуб махнул пистолетом, показывая — сдвинуться правее, прикрыть русло ручья. Вполне возможно, дедок (а ведь диверсант, определенно диверсант!) туда рванет. Как бы Хворостин его с перепугу не завалил. Напортачит, ох напортачит… Взять диверсанта лично, это, знаете ли…
— Капитан? — старшина окликал издали, вполголоса, но в тишине, нарушаемой лишь журчанием ручья, слышно было отлично. — Дедок-то вроде как того… Отбегался.
…Стояли, разглядывая тело. Хворостин вздыхал:
— Эх, накрылась медалька. У меня ж всего одна «За Ленинград»…
— Благодарность тебе. С занесением в филейную часть, — проворчал старшина-разведчик. — Вон до чего старикашку напугал. Он и был-то невзрачный…
Мертвец действительно выглядел неинтересно. Щуплый, грязноватый. На выходе пуля разнесла верх черепа, и ветерок шевелил остатки рыжеватых волос вокруг плеши. На грязноватом платке, валяющемся рядом, быстро подсыхали капли крови.
Голуб присел и принялся ощупывать ворот гимнастерки покойника:
— Нет, таки есть все же. — Пальцы нащупали опухоль зашитой ампулы. — Эх, товарищи, взяли бы мы его живого…
— В следующий раз. Небось не последний, — пробурчал разведчик и осторожно присел на камень. — Утомил, гадюка. Хворостин, глянь, у меня там по пояснице не сочится?
— Да, вы передохните, — сказал Голуб, укладывая в полевую сумку трофейный пистолет. — Поскольку придется нам этого «Хазвазметова» транспортировать.
— Товарищ капитан!
— Разговорчики! Говорю же, надо было живьем брать. Тьфу ты, черт! Ведь, считай, в руках был…
* * *
Алексей опустил винтовку — из леса выходили свои, несли тело. Кряхтел Хворостин — волокущий мертвеца за руки, — начальство и подбитый старшина поддерживали ноги покойника. Капитан еще и нес сапог, видимо, соскочивший с ноги убитого.
Покойника положили на дорогу:
— Натуральный фашист, — заметил, отдуваясь, Хворостин. — Прям как в кабане весу.
— Лазил? — строго спросил капитан у Алексея, кивая на распахнутую дверь полуторки.
— Никак нет, только винтовку взял и патроны.
— Ну, это целесообразно, по ситуации, — Голуб посмотрел на опушку. — Интересно, чего он здесь торчал? Может, ждал кого?
— Вот же… — Хворостин начал сдвигать автомат на грудь.
— Надо бы засаду оставить, да мы уж крупно нашумели, — капитан ткнул пальцем в грузовик. — А с транспортом что делать? С машиной бы поработать толково…
— Я, товарищ капитан, повести грузовик могу, — сказал Алексей. — Если заведется…
— Ого, соображаешь? — оживился капитан. — А то понимаешь, все радист, радист…
— Да я так, чуть-чуть. Батя в автопарке работал. На автобусе…
— Ну так и пассажир у тебя спокойный будет. Хоть и безбилетный. Хворостин, заводи!
— Опять я? Я ж прикрытие осуществлял. И мертвяка таскал…
— Отставить разговорчики. За мертвяка объявляю благодарность перед строем. А не заведешь машину — получишь взыскание…
Полуторка завелась, мертвяка общими усилиями забросили в кузов между бочек. Пока до штаба дивизии добрались, Алексей чуть не сдох, — рулить совсем разучился, тем более что и раньше умел слабо. Ничего, дотащились. Капитан похвалил, наказал отдыхать. Старшина-разведчик отвел в какой-то сарай, там дали сладкого чаю с хлебом. Потом Алексей наплевал на все и заснул на остатках свежего сена. И только утром узнал, что тот дедок невзрачный и вправду натуральным диверсантом оказался. Даже рацию немецкую в бочках нашли.
