Помимо всего прочего упоминал Пселл о могущественном скифском городе, расположенном много севернее столицы россов. Отдельно говорилось об озере с необыкновенно прозрачной водой, на берегах которого стоял этот город. Неловко было монаху Пселлу писать о чудодейственной силе озера на окраине мира в языческой глуши, но жадное любопытство нет-нет да и прорывалось через рассудительный тон повествования.
К величайшему огорчению Василия Бекетова, более конкретной информации в труде Пселла не содержалось. То ли он не счел нужным повторять записки самого путешественника, то ли не захотел тратить время на чужие открытия. Но и маленьких отрывков хватило Василию Васильевичу, чтобы задуматься и предположить, что северный город Ираклия Халкуци располагался когда-то на месте современного Горечанска.
Редкие и неполные указания на местоположения городка, которые проскальзывали у Пселла, эту теорию не подтверждали, но и не опровергали. Бекетов с ходу мог назвать десяток городов, которые могли бы претендовать на место в рукописи знаменитого византийца. Но вот озеро, таинственное озеро с прозрачной водой, способной творить чудеса, имелось только под Горечанском. Конечно, к концу девятнадцатого столетия чудес в озере значительно поубавилось. Не выходили из него чудища страшенные, не возвращались из его глубин давно погибшие люди, не дарило оно отчаявшимся женщинам красоту и радость материнства. Однако легенд о нем ходило немало, собиратели народного фольклора накопили целые тома волшебных сказок о Великом озере.
Бекетов чувствовал, что напал на верный след. Если его теория верна, Горечанск старше как минимум на три века. Пселл писал о Халкуци как о своем современнике, значит, уже в начале одиннадцатого века Горечанск был развитым городом, привлекавшим иностранных путешественников.
«Записки Ираклия Халкуци» могли бы дать ответы на все вопросы, которые накопились у археолога. Однако, как он ни старался, не смог найти не то что рукопись Халкуци, даже упоминания о ней в других источниках. Авторитетные ученые считали, что путешественник Ираклий и его далекий город — плод богатого воображения Пселла, который неизвестно зачем решил попробовать себя в непривычной для того времени беллетристике.
Бекетову по-дружески посоветовали не тратить времени на ерунду, а продолжать свои блистательные изыскания в области византийской истории.
Но Василий Васильевич был не из тех, кто под давлением отказывается от взглядов и теорий. Он засел за книжку, в которой подробно и аргументированно изложил свою версию горечанского прошлого. Не крохотной крепостью из пяти дворов, основанной в начале четырнадцатого века, стал его Горечанск, а великолепным развитым городом как минимум на триста лет старше, с собственным управителем и развитыми культурно-торговыми связями. Он смело цитировал Пселла и убедительно излагал одно доказательство за другим.
Когда книга вышла, противники Бекетова обрушились на него со всей ненавистью консерваторов от науки. «Сказочник», «фантазер», «бесплодный сочинитель» были самыми мягкими эпитетами, которыми награждали Василия Васильевича.
Это стало последней каплей. Василий Васильевич забросил все и сосредоточился на поисках доказательств. Сопоставляя имевшиеся у него данные о прошлом Горечанска и работу Пселла, Бекетов разработал подробный план раскопок в городе. Ему требовалась сущая малость — деньги и помощники. Когда он нашел и то и другое, выяснилось, что у него нет главного.
Времени.
В чем-то Василий Васильевич оказался прав. Его «Славное прошлое» получило клеймо развлекательной литературы и стало считаться не серьезным трудом, требующим доказательств и исследований, а причудой известного ученого, его ахиллесовой пятой и навязчивой идеей.
К счастью (или, наоборот, к несчастью), книга Бекетова попалась в руки не Андрея-студента, узнавшего ее реальную ценность в научном мире, а Андрея-школьника, живо интересующегося историей родного края и не обремененного предрассудками и заблуждениями. Он не подозревал, что Бекетов подвергся остракизму из-за этой книги. Андрей загорелся идеей найти подтверждение теории своего знаменитого земляка и доказать, что Горечанск как минимум на три столетия старше, чем утверждает официальная наука.
