— Мне казалось, вы и сами знаете, кто эти люди и почему они — другой вид. Лучше меня.
— Мы кое-что знаем. Расскажите о том, что знаете вы.
Амару — действительно другой вид разумных гоминидов. Не люди — в смысле, не гомо сапиенс. Их предки отделились от общего с другими гоминидами древа миллионы лет назад. Они обрели разум позже, чем родственные виды кроманьонцев и неандертальцев. Чистые амару даже по внешнему виду разительно отличались от привычных нам людей.
По словам Анквиллы, главное отличие этих существ от предков гомо сапиенс — их поведение. Они моногамны, у них почти не выражен половой диморфизм, родительское поведение одинаково у обоих полов, и что особенно важно — они лишены какой-либо иерархии, структура их стай почти изоморфна. Соответственно, и сами амару довольно сильно отличаются от людей по поведению.
Первые следы первобытной культуры амару — не старше 17 тысяч лет до нашей эры. Они преимущественно водились на материке, который позже ушел на дно океана — Атлантиде. Почему погиб этот материк, я лично не знаю.
Но на нем была создана великая цивилизация. Еще в то время, когда гомо сапиенс бегали по Европе и Азии с копьями и ожерельями из звериных зубов. Амару построили города, корабли, самолеты — точнее, какие-то дисколеты, энергостанции, и кажется, начали летать в Космос.
После гибели Атлантиды погибли и города амару на других материках, а сами амару в основном рассеялись среди набирающих силу гомо сапиенс. Лишь немногие из них ушли в скрытые поселения и сохранили свой вид до наших дней.
В наши дни из каких-то соображений, о которых я ничего не знаю, эти люди решили собрать свой вид заново. Сейчас среди людей живет небольшое количество не чистых амару, конечно, но носителей их генов. Амару хотят вычленить этих носителей, и по возможности собрать их в свои скрытые города. По словам Анквиллы, они не имеют агрессивных намерений. Просто их мало, и они хотят найти своих.
— Их технологии? — перебил меня Мюллер, — что вы скажете об этом?
— Я мало что могу сказать, — я пожал плечами, — у них есть какой-то генератор невидимости. Поэтому невозможно найти их города. Саморастворяющиеся материалы, например, те же пули. Биотехнологии, медицина, все это развито значительно лучше, чем у нас. И живут они дольше. Намного дольше, — добавил я.
— Еще что?
— Не знаю, — признался я честно, — я виделся с этим человеком всего один раз. Он же не мог прочитать мне лекцию о технологиях! Да я и не понял бы ничего, не специалист.
— Да, не густо, — Мюллер скептически взглянул на меня, — совсем не густо. И больше вы ничем не собираетесь нам помочь?
— А чем я могу вам помочь?
— А вы подумайте, Оттерсбах. Подумайте как следует, — Мюллер заглянул мне в глаза, — вы знаете, современная психология умеет многое. После точки невозврата человек перестает испытывать жалость и сострадание даже в следовых количествах.
Не знаю почему, но при этих словах по моей спине пробежал ледяной холод.
— Вы сейчас отдохнете. И подумайте, чем вы еще можете быть нам полезны. Поймите, Оттерсбах, вы не нужны нам. Мы — вам нужны. Это должно стать вашей мантрой. Иначе… Это вопрос не только вашего дальнейшего выживания.
В этой палате — или камере — было две койки. Нико, в пижаме с серыми полоскам и напуганный, повалился задом на одну из них. Я сел на другую.
— Шайсе! — сказал Нико.
— Да, — согласился я, — ты прав.
Он уставился на меня расширенными светлыми глазками.
— Что все это значит?
— Извини, — сказал я устало, — я ничего не мог сделать. Они меня все время вот так шантажировали. Не втянул бы тебя — убили бы другого человека. Я надеялся, что ты только покажешь мне Граф, и на этом твое участие закончится. Собственно, я предупредил ее. Не хотел, чтобы они ее взяли. Тебя-то они скорее всего потом выпустят, а ее — нет. Да и потом, они уже знали, что я связывался с тобой, и тебя все равно бы нашли. Я сначала искал Граф для себя, не для них.
— Это же чушь, что ты мне рассказывал про нее? Влюбленный бизнесмен…
— Конечно. Она тоже из этого вида, амару. Эти… ловят амару по всему миру. Война, Нико. Жуткая война — межвидовая.
