- Лонгботтом, - ответил я в своей обычной интонации.
Пока я накладывал защитные заклинания, он сердито поглядывал на меня и явно собирался с духом.
- Поттер, ты читал эту газету? - спросил он, когда я закончил с заклинаниями, и вытащил из кармана школьной робы номер сегодняшнего 'Пророка', многократно сложенный и до невозможности помятый.
- Да, читал.
- И что ты на это скажешь?
- Близнецам Уизли, действительно, не стоило так напиваться.
- Ты же знаешь, что я не об этом, Поттер.
- Если ты о том, что там написано о тебе и твоей семье, легче всего было бы ответить, что все претензии - к Скитер.
- У нас говорят, что эта статья проплачена Малфоем. Твоим опекуном.
Я посмотрел на него с укоризной, выдержал паузу.
- Добро пожаловать во взрослую жизнь, Лонгботтом. Помимо прочего, тебе не помешает в ней знать, что бесплатно журналисты пишут о людях только плохое. Потому что плохое востребовано обывателями, а работу журналиста в подобных случаях оплачивают именно они. Да, мой опекун платит Скитер, чтобы она придерживалась правильного тона, когда пишет о нас и наших союзниках, но в остальном она вольна, потому что он платит ей не за весь мир. Если твоя семья не покупает её работу, Скитер напишет то, что выгодно ей.
Какое-то время Невилл только открывал и закрывал рот, не зная, что сказать.
- Но как же...? - разродился он наконец.
- Мир - такое безнравственное место, Лонгботтом. Скитер еще не так плоха, её инсинуации по крайней мере основываются на реальных фактах. Скажи, твоя мать - действительно родственница того Фортескъю, который торгует в Косом переулке мороженым?
- Э-э... я не очень-то интересовался...
- А мог бы, это всё-таки твоя родня. И что насчёт свадьбы твоих родителей - всё было по традиции? С помолвкой, с согласием старших, с принесением брачных клятв на рунном камне родового дома? Или они просто собрались компанией на Хеллоуин и устроили пьянку с повальным развратом, как тут написано?
Невилл наморщил лоб, позабыв о своём возмущении.
- Кажется, бабушка сначала не одобряла брак отца. Я слышал, они даже жили отдельно и где-то год с ней не встречались. Но потом она согласилась.
- И насколько она согласилась? После этого брак был заключён по родовому кодексу?
- Не знаю... - пробормотал он после некоторого молчания.
- Так узнай! Если брак остался гражданским, как это деликатно называется у маглов, то для родовой магии твоя мать - просто сожительница отца, а ты - его бастард, как и пишет Скитер. Возможно, именно поэтому в детстве у тебя были проблемы с проявлением магии - да и сейчас не очень. Законный наследник Лонгботтомов не может быть таким магически слабым.
- Думаешь, это от этого? - испуганно спросил Невилл.
- Читай книги о родовой магии, и сам всё узнаешь. Ведь это правда, что после свадьбы отца у вас умерли три домовика?
- Э-э... да. Бабушка до сих пор о них жалеет. Но она простила отца, давно простила. Она мне всё время его в пример ставит.
- Значит, она простила его только тогда, когда он оказался в Мунго и брак уже невозможно было заключить по кодексу. Почему он, кстати, аврором работал?
- Моя мама его заставила - так бабушка говорила, но не мне, а своей знакомой, а я случайно услышал, когда был маленький. Семейным имуществом всегда распоряжалась бабушка, а у отца был только детский сейф. Она надеялась, что отец одумается.
- То есть, здесь правильно написано, что твой отец никогда не был главой рода?
- Не знаю...
- Лонгботтом, тебе надо больше интересоваться семейными делами. Печально, что ты впервые слышишь о них из газетных сплетен.
Невилл вздохнул и обмяк, из него словно бы выпустили воздух. Зачатки решимости, с которыми он собрался выяснять отношения со мной, полностью покинули его.
- Тебе хорошо, о тебе вон как написали... - тоном обиженного ребёнка пробормотал он.
- Значит, ты еще не читал, что пишут обо мне в 'Придире'. Хочешь почитать?
Не дожидаясь его согласия, я мысленно обратился к Фиби за вчерашним номером 'Придиры'. Журнал ткнулся мне в руку, я подхватил его, развернул на нужной странице и протянул Невиллу. Тот машинально уставился на статью, вгляделся, стал читать. По мере чтения его глаза становились всё шире и наконец с тем же выражением остолбенения устремились на меня.
