- Как получилось, что вверенные вам ученики остались одни в лесу?
- Дык ненадолго же! Яду акромантулов надо было набрать, там они совсем рядом. Я парней, значицца, оставил на полянке крокус копать, а сам за часок и обернулся. Тока когда я вернулся, их уже кентавры забрали, прямо там, на полянке. Там двое ихних остались, они мне и сказали, что без директора парней не отдадут. Тока корзинки их мне отдали, полные. Я их - корзинки, значицца - профессору Снейпу отдал.
За слизеринским столом раздались смешки. Бестолковый полувеликан словно и не слышал директорское заявление о том, что мы сами отстали от него в лесу.
- Если Поттера с Ноттом не планировали посылать в Запретный лес, значит, мистеру Хагриду были обещаны другие помощники. Кто в тот вечер был назначен на сбор растений? - поинтересовался Малфой.
Ему ничего не ответили. Привыкшее к безнаказанности руководство школы не позаботилось ни о каких отмазках.
- Профессор МакГонаголл, вы всё ещё не желаете оправдаться, продемонстрировав нам вашу правоту? - Малфой слегка кивнул на думосброс. Замдиректора не сдвинулась с места. - Что ж, я вас понимаю. На вашем месте я тоже не захотел бы позориться. Коллеги, полагаю, картина очевидна. Ученикам назначили незаслуженную отработку по предварительному сговору, чтобы отправить их на ночь в Запретный лес, подвергнув их жизни опасности. Можем мы расценивать действия руководства школы как покушение на жизни учеников?
- Нет! - воскликнула МакГонаголл, догадавшаяся, куда он клонит. - Это была воспитательная мера!
- Назначение детям смертельно опасной отработки под надуманным предлогом - это, по-вашему, воспитательная мера?
- Хагрид не должен был вести их в лес, а само наказание они давно заслужили. Эти мальчики в последнее время ведут себя недопустимо вызывающе. Нужно было напомнить им, что здесь они - такие же ученики, как и все.
- Что именно недопустимого они себе позволили?
- Про их поступки я ничего не могу сказать, но то, как они держатся, как смотрят на других… - МакГонаголл докончила фразу неприязненной гримасой.
- Наследник Поттеров и наследник Ноттов и не могут держаться, как жалкие нищеброды. Что ещё?
- Ещё… ну… разве этого не достаточно? Мальчиков нужно воспитывать.
- Можно вопрос, мисс МакГонаголл? - вмешалась в разговор Рита Скиттер. - Почему вы считаете, что знаете, как воспитывать наследных родовых магов, если у вас самой нет ни рода, ни наследников?
- Я… почему? - МакГонаголл беспомощно посмотрела на Дамблдора, которого в этот момент чрезвычайно интересовали фигурные украшения под потолком Большого зала. - Директор, объясните же им, что так нельзя!
Дамблдор, изображавший из себя обиженного старенького дедушку, предпочёл отмолчаться, зато заговорил Малфой:
- Вы правы, профессор, так нельзя, и на следующем заседании министерского руководства я поставлю вопрос о соответствии директора Хогвартса занимаемой должности.
Он забрал свой думосброс и обратился к членам комиссии:
- Полагаю, мы узнали достаточно, чтобы составить протокол расследования и заключение комиссии. Если у вас нет вопросов к школьному руководству, идёмте и займёмся этим, коллеги.
Они ушли, а Рита осталась собирать сплетни. Едва комиссия скрылась в коридоре, ученики взбудораженно зашумели, обсуждая услышанное. Преподаватели один за другим выходили из-за стола, предоставив наводить порядок в зале директору с заместителем, а те были слишком обескуражены, чтобы что-то предпринять. Драко задрал свой длинный нос и поглядывал на остальных с таким видом, словно это он один разоблачил директора и его преподавательскую шайку.
И основания у Малфоя-младшего для этого были. Ведь все необходимые факты и предварительную оценку ситуации сообщил отцу именно он.
Глава 27
Малфой заглянул к нам в тот же день, когда попечительская комиссия закончила работу и покинула Хогвартс. Я рассказал ему всё как было, исключая моё пребывание у кентавров, и предупредил, чтобы Рита Скиттер обошлась без домыслов о них, потому что кентавры - существа обидчивые. Опекун подтвердил, что проследит за этим, ни на мгновение не усомнившись, что Рита его послушается. Широко распространённые слухи о непримиримости и неподкупности скандально известной журналистки, разумеется, были ложными. На самом деле Скиттер знала себе цену, а стоила она дорого.
