— Элли, черт побери, — протяжно проговорил он, уперев руки в бока.
— Это он? — спросила Джеральдина, подходя ближе.
— Да. — Элли не могла понять, в чем дело. — Блю, что ты здесь делаешь?
— Знаешь, — ответил он, приближаясь, — я не могу ответить на этот вопрос. — Он переключил внимание на Джеральдину. — Здравствуйте, мэм. Вы, должно быть, бабушка Элли. Она много о вас рассказывала, но ни разу не упомянула о том, что унаследовала свою красоту от вас.
Джеральдина фыркнула от такого экстравагантного комплимента, но Элли почувствовала, что он тем не менее доставил ей удовольствие.
— А вы Блю?
— Да. Я был полным болваном.
— Слышала уже, — ответила Джеральдина. Его лицо стало серьезным.
— Могу я поговорить с тобой, Элли? Мне надо всего пять минут.
Она кивнула.
— Ну давайте, — сказала Джеральдина. И помахала человеку за рулем. — Идите сюда, я дам вам чего-нибудь перекусить.
Маркус вышел из машины и захлопнул дверцу.
— Спасибо, — ответил он. — Мне надо позвонить жене, если вы не против. Заплатит она.
— Хорошо. Заходите.
Маркус взглянул на Элли и поднял брови.
— Подожди. Бабушка, это Маркус Уильямс, второй парень на снимке, который я тебе показывала.
Они вошли в дом, оставив Блю и Элли наедине. Она посмотрела на его ноги.
— Когда же ты вырастешь и научишься носить туфли, как все нормальные люди?
— Я спешил! — Он опустил голову. — Элли, когда я увидел гостевой домик, то перепугался до смерти.
— Я знаю.
— Я привез твои вещи, но… — Он сделал глубокий вдох и полез в карман. — Я все думал, что бы подарить тебе такое, что запомнилось бы на всю жизнь. О чем бы ты могла рассказать всем своим подружкам и показать внучатам, чтобы они знали, каким романтиком был их дед. — Он посмотрел на футляр, потом на нее. Он выглядел измотанным, вокруг рта залегли морщины, щеки ввалились, но глаза были ясными. — Я уже миллион лет не чувствовал себя так хорошо, не просыпался по утрам счастливым. — Он казался смущенным. — Я хочу жениться на тебе. Чтобы была обычная жизнь. Я хочу детей. Я хочу смеяться вместе с тобой, слушать музыку и держаться за руки.
— Без секса?
Блю захлопал глазами, и тогда она поняла, что он просто валится с ног. Элли рассмеялась:
— Блю, дорогой, когда ты в последний раз спал? — Он потер лоб.
— Очень давно.
— Я поняла. Если слово "секс" не привлекло твоего внимания, то ты совсем плох.
Он не двигался, только смотрел на нее. А потом поцеловал каким-то голодным, измученным, одиноким поцелуем человека, который был уверен, что все потерял. Она взяла у него коробочку.
— Элли, я даже не знал, до какой степени одинок, пока не появилась ты.
— Я тоже, Блю. — Она тихо рассмеялась. — А ты можешь достать кольцо, чтобы я на него посмотрела? Если не хочешь надевать его мне на палец, ладно, но хотелось бы увидеть, что там.
— А! Да. — Он застенчиво открыл футляр. — Я не представляю тебя в бриллиантах, Элли. В тебе столько жизни, как в рубине.
Элли с затуманившимися глазами смотрела, как он надевал ей кольцо. Оно подошло идеально.
— Тебе нравится?
— Да. Оно прекрасно. — Она осторожно обняла его, потому что он казался сейчас таким хрупким, закрыла глаза, вдыхая запах бурбона, орхидей и влажной земли, исходивший от него. — Я не могу обещать, что буду жить вечно.
— Я тоже.
— И не всегда у нас будет дикая страсть и ночи на крыше.
— Иногда — вполне достаточно.
Элли думала о том, что круг замкнулся в Пайн-Бенде и символом этого стало кольцо. Она любит Блю, а он любит ее. Все остальное отпало, как шелуха.
— Я влюбилась в тебя с первого взгляда, Блю. — Ее голос был серьезным. — И с каждым днем любила все сильнее. Это пугает меня.
Он прикоснулся к ее щеке.
— Зеленые времена, Элли. А потом, если придется, мы споем блюз.
Элли не хотела плакать, но не могла остановить слезы. Она обнимала его, он крепко прижимал ее к себе, и она уткнулась лицом в его рубашку. Блю поцеловал ее, потом еще и еще, и у нее закружилась голова.
— Хватит там, вы, двое, — донесся голос Джеральдины из кухни. — Идите сюда и ведите себя как приличные люди.
Элли подумала, что Блю недолго продержится на ногах, но она отыщет ему здесь уютное местечко.
