Повель станет мстить ей по малости каждый день, потребует свое мелкою монетой. Ей придется выплатить свой долг, жить у него дворовой девкою, а он станет помыкать ею. Его месть будет страшна, пострашнее любой другой. Но она не может бояться того, кто отмеряет свою месть аршинами.
Нет, Мэрит не боится Повеля.
* * *
Сальные свечи догорают в свечниках, уже далеко за полночь. Повель должен наконец лечь в постель — завтра надо рано вставать да ехать в Юдер, и так опоздал. Завтра-то уж ему ничто не помешает. Он должен быть там, когда начнут делить наследство, получить сполна, что ему причитается; может статься, они захотят сильно поубавить его долю в счет того, что он получил от отца при жизни.
— Поедешь со мной завтра! — говорит он жене.
Не скоро теперь оставит он ее одну в усадьбе. Глаз с нее не будет спускать.
Вздыхая, Повель ложится в постель. Мэрит все сидит у печки.
— Не знаешь, где тебе спать положено? — рычит он.
Пусть не думает, что он прогонит ее из супружеской постели. Ей бы в пору стелить себе постель в углу на чердаке, покуда он не простит ее, однако приходится класть ее рядом с собой из-за служанки. Да только… только пройдет немало дней, прежде чем он дотронется до нее, соблаговолит спать с ней как с женою. Он проучит ее, будет знать, как позорить мужа! Перво-наперво будет учить ее хлыстом, а лишь потом все станет, как прежде. Пусть сперва сменит шкуру. Свою прежнюю шкуру обманщицы. Ведь она позволяла другому лапать эту шкуру, так он сдерет с нее эту шкуру кнутом.
Мэрит знает свое место в постели и молча, послушно залезает под одеяло.
Повель испускает тяжкий вздох, потом другой и молча лежит с открытыми глазами дольше обычного. Наконец жена слышит, что он уснул. Мэрит лежит в темноте и слушает, как он дышит; ей знакомо, как он спит, — столько ночей она лежала, одинокая, и прислушивалась к его дыханию, тихому, ровному, спокойному. Любого, кого мучает бессонница, оно может усыпить. А ей надрывает сердце, вовсе спать не дает.
Повель лежит рядом с ней, дышит ровно — спит. Ведь он ее законный супруг. Он владел ею, они были как одно тело.
Он пришел однажды вечером к ее родителям и посватался к ней. Они с радостью согласились, да и она не противилась. Мечта всякой девушки — стать невестою. У девушки в груди столько затаенной радости, которой хочется криком вырваться наружу, но помочь в том ей может лишь муж. Повелю нужна была жена в новой усадьбе, он взял ее, не спросив, что у нее на душе, и отвел ей место в постели рядом с собой.
И она жила в его усадьбе, была ему женою больше года. Но никто не говорил ей, чем она была для Повеля, покуда он сам не сказал ей этой ночью. Он не сказал ей это напрямик, но она сама поняла. Она прежде долго гадала, а теперь точно знает. Он никогда не смотрел на нее так, как ей хотелось бы, и теперь она знает почему.
Для него она все равно что одна из его коров либо лошадей. Таково-то и было ее хорошее житье, которое она, быть может, и не ценила. Он заботился о ней, берег ее. Здоровье Мэрит касалось и его. Ведь хозяин хочет видеть свою скотину откормленной, холеной и здоровой. Он боялся, чтоб она не извелась на работе. Умный человек не хочет, чтобы его скотина надорвалась. Он холил ее и лелеял. Разумный хозяин не даст породистой скотине захиреть. Умный крестьянин знает: от здоровой, сильной и резвой скотины хозяину больше пользы, чем от хворой и хилой. Нападет на него охота, так он хлопнет ее по ляжке, как хлопает иной раз свою кобылу.
Когда же скотина показывает норов, перестает слушаться, лезет за ограду, хозяин берет кнут и учит ее хорошенько, чтоб стала смирной, ласковой и послушной.
* * *
Так кто же Повель для нее? С ним не пропадешь, с его наследством. А, кабы не то, он был бы для нее словно любой другой человек на свете. Он ей не ближе, чем люди, которых она никогда не видала. Не лежит у нее к нему сердце. Говорят: муж и жена — одно тело, но тогда ее половина тела мертвая. В ней нет для него ни живиночки. Умри он, она не стала бы убиваться, хоть и надела бы траур. Ни горевать, ни тосковать о нем она не может.
