Горячая волна приливает к груди Хокана: не так уж сильно пьян Повель — притворяется. Он что-то знает про него и Мэрит. Может, их видели вместе — кто-нибудь увидал и сказал Повелю. Стало быть, Повель не случайно позвал его посидеть вдвоем и выпить после поминок. Эту попойку он задумал заранее. Решил напоить его, чтоб он выдал себя.
То-то Хокану все время было не по себе. Повель уставился на него неподвижным взглядом, а глаза у него — словно белые пуговицы. Разве не полны его глаза ненависти? Разве не звучит в каждом слове тяжкая угроза?
— Так ты не хочешь войти в дом, Ингельссон? Стало быть, ты худой сосед?
Вот оно, началось. Повель уже спрашивает напрямик, добрый ли Хокан ему сосед. Надобно быть наготове. Не дать Повелю одурачить себя и заманить к Мэрит, чтобы напугать ее среди ночи.
Повель, видно, оставил затею идти к Мэрит с посошком, теперь он принялся бахвалиться своею силой. Он закатывает рукава кафтана. Ростом он не больно выдался, но силой бог не обидел. Не хочет ли Хокан померяться с ним силою? Хоть он и меньше него ростом, но еще надо поглядеть, кто из них будет лежать на земле носом к луне! Он укладывал мужиков повыше Хокана на обе лопатки. Да, силушки у него хватает. Сегодня, когда несли гроб, он ни разу не отпустил свою ношу, Хокан, поди, сам заметил!
Нет, он заманил его к себе неспроста! Повель хочет посчитаться с ним, а сейчас хитро и осторожно уговаривает его померяться с ним силой. Видно, хочет не на шутку сразиться с ним. Не иначе как он решил перехитрить его, придумал уловку какую-нибудь. Если бы только он мог сразиться с ним в честном бою один на один за женщину, которая спит в этом доме! Лучшего Хокан и не желает. Ему охота сразиться, хмельной огонь горит в его крови, он чувствует, как сила растет в нем, разбухает… Только не надо спешить, покуда он не узнает точно, чего хочет Повель…
— И силой со мной не хочешь померяться, брезгуешь?
У Повеля за поясом нож, а Хокан свой нож оставил дома.
Если Повель задумал не на шутку сразиться, нож у него под рукою.
— Так что же, друзья мы или станем драться?
— Друзья! — бормочет Повель и откидывается, опираясь на угол дома.
Потом он резко поворачивается:
— Ясное дело, друзья.
Хокан помогает ему перешагнуть через порог и вдруг чувствует, что сам занемог, куда уж там силой меряться. Наконец ему удается отвязаться от Повеля и он уходит домой, а на душе у него лихо от всего, что пришлось пережить в этот вечер.
* * *
Стало быть, он ошибался, Повель в самом деле захмелел, не прикидывался. Это просто нечистая совесть мучила Хокана, приписывала угрозу каждому слову Повеля. Видно, под ногами у него вырыто столько волчьих ям, что он теперь и шагу ступить не смеет. Его нечистая совесть приписывает Повелю и хитрость, и коварство, которых у того вовсе нет. Он просто-напросто разошелся вовсю и безо всякого злого умысла решил померяться силою. И повести его к своей жене, чтоб дать ей выпить на посошок в постели, он хотел лишь по дружбе. Желал выказать ему свое расположение — у пьяного стыда нет.
Хокан только что провожал в последний путь человека, которого сжила со света нечистая совесть, а самого его мучает тот же недуг. Он превратил своего соседа в некое исчадие коварства. Вздумал, будто Повель хочет лишить его живота, ему мерещатся ножи, которые сосед наточил и собирается вонзить ему в грудь.
Взбредет ему в голову какая ни на есть небылица, он тут же домыслит, будто так оно и есть на самом деле Любая выдумка становится в мыслях у него правдою. Ему трудно понять, что многие поступки соседа смысла не имеют вовсе, оттого-то Хокан и вкладывает в них свой смысл.
Он не пошел с Повелем к Мэрит, испугался, что сосед затеял это неспроста. А сейчас Повель входит к ней один. Вот он подле нее… вот… вот…
Хокан бредет домой, а сердце его захлебнулось от боли. Он клянется, что его ноги не будет в доме Повеля, что всей той мерзости и подлости, в которой он весь измазался придет конец и что ждать осталось недолго.
