Розали закрыла глаза и прижала колени к груди.
Та ночь убила все ее чувства к нему. Когда в спальне Майлз набросился на нее, Розали начала защищаться. Она кричала, царапалась, кусалась. Муж пытался изнасиловать ее, но шум разбудил соседей, которые сломали дверь и ворвались в квартиру. Она была спасена.
Развод был быстрым и тихим. Родители Майлза боялись, что она смешает с грязью их имя. Несмотря на стыд, Розали готова была пойти на это. И пошла бы, если бы Майлз не согласился на развод со всеми ее условиями.
Розали помнила свои чувства в тот момент, когда она наконец стала свободной. Несмотря на физическое и эмоциональное истощение, после развода она почувствовала себя легкой и невесомой, как перышко, словно с ее плеч упала огромная тяжесть и теперь она в любое мгновение может взлететь как птичка. Конечно, это ощущение было кратким, время еще не стерло следов насилия на ее теле, а перед глазами все стояли ужасные сцены издевательств, но в тот момент ее душа пела.
Розали судорожно вздохнула. Бывают истории и похуже, чем у нее. Она могла стать инвалидом на всю жизнь, могла попасть в аварию, умереть от голода на улице, как это случается с другими, у нее могло не быть друзей и родственников. Она должна благодарить Бога, что у нее есть дом, и работа, и нормальная жизнь. Вернее, была нормальная, до того как появился Кингсли.
Его неожиданный звонок вывел ее из равновесия, взволновал ее чувства, но она справится с этим волнением. Ей надо держаться подальше от Уорда, выкинуть его из головы. Тогда и тело успокоится. А когда он исчезнет, все будет по-прежнему.
Розали не обратила внимания на то, как все сжалось внутри при мысли, что Кингсли может уйти из ее жизни.
Лето было в самом разгаре, но Розали не замечала лондонской жары. Ей наконец сняли гипс, и ее больше не мучило постоянное желание почесать ногу.
Прошло две недели с того уик-энда, который они провели вместе с Кингсли за городом. Уорду все не удавалось вырваться из Штатов, но он постоянно звонил. Стоило услышать знакомый голос, как дрожь охватывала все тело.
Вот и сейчас он позвонил на работу и сообщил, что прилетает. Голос был хриплым, низким и мягким как бархат. Он приглашал ее на ужин в одно место, где потрясающая еда и можно потанцевать. Им ведь надо отпраздновать снятие гипса. Как ей предложение?
Вот она, прекрасная возможность положить конец их отношениям. Они так долго не виделись, что ее отказ прозвучит вполне логично.
– Ужин? – выдохнула она. – С удовольствием.
– Вот и чудесно.
Внутри все пылало. Зачем она согласилась?
– Ты была хорошей девочкой? – вдруг спросил Кингсли.
Боже, если один его голос сводил Розали с ума, то что произойдет, когда они встретятся?
– Хорошей? Я просто разрывалась между любовниками, если ты это имеешь в виду, – весело прощебетала она. – А ты как?
– Работа и никаких развлечений. Совсем ничего интересного.
Розали сглотнула. Во рту стало сухо, сердце металось в груди, руки дрожали.
– Наверное, потому, что ты не привык к отказам любого рода, – с иронией предположила она.
– Может быть. Но я не сделал ничего плохого. Разве я не заслуживаю поощрения?
– Чистая совесть – сама по себе поощрение, наставительно произнесла Розали.
– Ну конечно. – Кингсли рассмеялся. – Увидимся в восемь.
Розали несколько минут стояла с трубкой в руках. Она действительно сошла с ума.
Без десяти восемь Розали была готова. Само спокойствие внешне – и дрожащий осиновый лист внутри. Она нервно мерила шагами гостиную, затем, уже в который раз, подошла к зеркалу Впервые за много лет Розали уложила волосы, подняв их наверх и закрепив. Немного туши и теней – и ее глаза стали огромными. Алая помада придавала ей чувственный и искушенный вид. Красное шелковое платье для коктейля длиной до колен и всего с одной бретелькой было слишком смелым для нее. Но оно так выгодно оттеняло необычный цвет ее волос. Каждая медная прядь сверкала как солнце. Черные туфельки из переплетенных ремешков и крохотная сумочка дополняли образ роковой соблазнительницы.
Это Бет настояла на покупке столь вызывающего наряда, когда пару месяцев назад они ходили по магазинам. Сама Розали даже не подумала бы примерить такое: платье выглядело на миллион долларов, да и стоило ненамного дешевле.
