— Сергей, как тебе Руфат?
— Нормальный пацан. А что?
— Не хотел бы его взять к себе в напарники? Вдвоём вы были бы не победимы и такие дела могли бы делать.
— Было б клёво. Но ему ещё долго зону топтать.
— А если бы он вышел вместе с тобой?
— Ты чего темнишь? — насторожился Лютый. — Я что-то пропустил?
— В ночь на воскресенье он уйдёт в побег. Тебе надо будет только встретить его за запреткой и увезти с собой.
— И, как ты это себе представляешь? Из этой зоны уйти в побег невозможно.
— Все так думают, — усмехнулся Граф. — Но я, когда прибыл на зону, придумал способ побега. Всё мечтал сам воспользоваться этим планом, а когда понял, что смертельно болен, махнул на всё рукой.
— Понял, толкуй тему.
— План мой очень прост. В дробильную машину забрасывают человека, его там перемалывает в кашу и опознать личность погибшего будет невозможно. Ведь так?
— Допустим, — согласно кивнул головой Лютый.
— Производство сразу остановят и начнётся поимённая проверка спецконтингента. Когда выяснится, кто отсутствует — узнают имя и фамилию погибшего. Потом составят акт и этого человека спишут. Больше его карточка на разводе фигурировать не будет. Улавливаешь ход моих мыслей?
— Улавливаю. Ну и что дальше? Ты хочешь сказать, что кого-то забросят в машину, а потом скажут, что это был Руфат?
— Конечно, в этом вся суть. Ведь именно Руфат не выйдет на поимённую перекличку, и значит его съактируют. А он, в это время будет сидеть в схроне, и когда бригады снимутся с промзоны, спокойно слиняет. Ему надо будет по транспортёрной ленте подняться до шахтного копра и оттуда спуститься уже с другой стороны сопки — за зоной. Там ты его встретишь, и вы отвалите.
— Ловко придумано, — усмехнулся Лютый. — Только ты теперь скажи мне самое главное — кого в дробильную машину кидать?
— Меня. Я завтра уже буду мёртв, съактирован и похоронен. А это значит, что больше меня никто не будет считать и пересчитывать. Накануне побега мой труп выкопают и незаметно перенесут в дробилку, где и забросят в машину. Так я стану Руфатом, и меня съактируют ещё раз, а Руфат увидит свободу.
— Ни хрена себе! — удивлённо воскликнул Лютый и даже поднялся от неожиданности. — У меня даже мороз по коже пробежал от таких страстей. Надо же такое придумать! А кто всё это осуществит?
— Есть люди, — улыбнулся Граф.
— Ты что, мне не доверяешь? — обиделся Лютый.
— Не говори глупости. «Смотрящий» в теме. Крест получил «прогон» от Монарха — в Москву собирают крутых бойцов. Из тех, кто освобождается, ну и кого можно снять с зоны. Крест решил отдать Монарху Руфата.
— Ну тогда нет базара. От меня что требуется?
— Расскажи Руфату план побега, только не вдавайся в подробности, не надо ему знать эту кухню, может запсиховать и сорвёт всё мероприятие.
— Ни хрена себе, мероприятие, — покрутил головой Лютый. — Я ещё до сих пор не могу прийти в себя.
— Всё будет правильно, Серёжа, — грустно улыбнулся Граф. — Молодость должна жить…
— Ну, как говорится — на свободу с чистой совестью, — засмеялся Лютый, крепко пожимая руку Виктору. — Обошлось без проблем?
— Да, всё нормально. А как я дальше буду выбираться отсюда?
— Со мной будешь выбираться. На машине нас отвезут до Комсомольска-на-Амуре, а там по железной дороги — до Москвы.
— Без документов?
— Не психуй, тебе выписали временную «ксиву», в Москве всё сделают капитально.
— Даже не знаю, кого благодарить, — вздохнул Виктор. — До сих пор не верится, что дышу воздухом свободы.
— Благодари Графа.
— Его доброту я не забуду никогда.
— Давай накатим по соточке, для сугрева, ну и заодно отметим твой рывок, — сказал Лютый, вытаскивая из кармана бутылку водки и кусок колбасы. — Запомни, Циркач, этот день — двадцать пятое ноября тысяча девятьсот девяносто первого года. День, когда ты оказался по другую сторону запретки.
— Запомню.
— Двинули к машине, она нас ждёт в распадке, — закусывая на ходу, сказал Лютый и первым направился в густой кедровник. — Когда приедем в столицу, куда первым делом хочешь сходить?
— Не знаю. Наверное, на Красную площадь. А ты?
— А я, первым делом, хочу с закадычным дружком, его женой и с Шахиней встретиться, — процедил сквозь зубы Лютый, и по губам его пробежала дьявольская усмешка…
