Когда он сбежал из дома, мать не стала искать его, хотя он и жил в паре улиц от нее – так близко, что, как говорится, если он помочиться ходил, она могла запах учуять. Он много раз проходил на улице мимо матери, отчима и сводного брата, но они его не узнавали. Он быстро развивался, кости и мышцы становились все крепче, закаляясь в драках, он делал дикие стрижки и красил волосы в странные цвета, на подбородке тоже выросли волосы, мягкие и синевато-черные. Встречаясь с родными, он всегда опускал взгляд, боясь, что они посмотрят ему в глаза и узнают его.
Его сводный брат исчез загадочным образом, когда ему было четыре. Они искали его повсюду, но не нашли ни следа; ходили слухи, что мальчишку похитили пришлые и продали в северо-западный Китай. Отчим выл и рыдал почти месяц, казалось, постарел на десяток лет за пару недель. Даже Тесак испытывал к нему некоторое сочувствие.
Надо было оставить его в живых, подумал он. Возможно, даже подать им какой-то знак. Но было уже поздно.
Месть стала естественным инстинктом, глубоко засевшим в нем. Убивая ребенка, он глядел на юное лицо, не лишенное схожести с его собственным, но действовал не задумываясь.
Он ненавидел себя точно так же, как глубоко ненавидел весь мир. Ло Цзиньчен хорошо понимал это, это было ключевым моментом, в силу которого Тесак был столь полезен. Но тот Тесак, который находился перед ним сейчас, был похож на кастрированного кобеля, потерявшего волю к сражению; плотно сжав ноги, он бормотал какую-то ерунду.
Призрак. Там призрак.
Да, действительно, убийства выглядели слишком уж странно. Два расчлененных трупа и брошеный экзоскелет, упершийся руками в землю, с разряженными батареями. Много следов, в грязи, на пляже, но слишком глубокие, не человеческие.
Ло Цзиньчен скрыл всю информацию об этих убийствах. Даже несмотря на то, что он десятилетиями участвовал в делах, связанных с угрозами и насилием, и его воображение и опыт по этой части были очень богатыми, он никак не мог понять последовательность событий. В кровавой головоломке отсутствовал ключевой элемент, сердцевина этой загадки. Хрупкая «мусорная девушка».
Из разных источников он разузнал о мрачных наклонностях Тесака, о его привязанности к виртуальным устройствам насильственного плана, стимулирующим разнообразные ощущения. Ло Цзиньчен понимал, что корни этого лежат в тяжелом детстве Тесака, но он его никогда об этом не расспрашивал, будто это была некая неприятная тайна, которая осталась между отцом и сыном.
Мими была одновременно жертвой, свидетелем и, возможно, подозреваемой. И ее нигде не было.
Приближался день ритуала «масляного огня», назначенный лосинпу, его сын все так же пребывал в коме, усыхая и слабея с каждым днем, будто отрезаный кусок яблока. Все шло не по плану. Ло Цзиньчен беспокоился, ему нужно было благословение и успокоение от духов.
Наш уговор все еще в силе?
Он сомкнул над головой две деревянные чашки в форме полумесяцев, закрыл глаза, произнес молитву и бросил чашки на пол. Чашки разделились и легли на пол изогнутой стороной вниз. Смеющиеся чаши, духов не волновало это дело, они отвергли его, с улыбкой. Ло Цзиньчен не сдавался и сделал гадание еще три раза, но всякий раз чаши отвечали ему смехом.
Брат Вэнь – Ли Вэнь – сидел в своей незатейливой хижине, наполненной странными запахами, слушая стук дождя по ржавой железной крыше. Вокруг лежали всевозможные сломанные протезы, искусственные мышцы разной формы, на стенах висели металлические инструменты. Комната напоминала бескровную бойню, а он был ее мясником.
Перед ним сидели на корточках несколько молодых парней из «мусорных людей», в тускло-серой синтетической рабочей одежде, мокрой от дождя. На головах у всех были очки дополненной реальности, провода от которых вели в маленькую черную коробочку в руках Ли Вэня. У них явно было много вопросов, но Ли Вэнь сдерживал их, действуя медленно и методично.
– Брат Вэнь, это вы нашли Мими? Где?
Ли Вэнь сначала кивнул, а потом покачал головой.
– …у входа в деревню. Она сама сюда пришла.
– Как она? Надо яйца отрезать этим ублюдкам! Чтобы у них никогда детей не было!
